Ельцин

Сходство с уральскими посиделками скрывало различия. Клуб на улице Косыгина был куда шикарнее, чем любое заведение в глубинке. Теннис, которому здесь уделялось основное внимание, был спортом снобов — вплоть до 1980-х годов теннисом в Советском Союзе не увлекались. Кроме того, в теннис играли парами или четверками, то есть это был не такой командный вид спорта, как волейбол, в который играли на Урале. Ельцин в роли хозяина Свердловской области привлекал к игре в волейбол всех партийных работников; московский же клуб был эксклюзивным. Участники клуба имели членские билеты и платили взносы; ругаться было запрещено; количество членов ограничивалось сотней; кандидатов ежегодно утверждал сам Ельцин. Симпатий членов клуба было недостаточно — кандидаты должны были нравиться президенту. Членство было знаком отличия, который не всегда соответствовал протокольной должности. Например, вице-президента Руцкого в клуб не приняли, равно как и руководителя президентской администрации Сергея Филатова, всех либеральных советников Ельцина, московского мэра Лужкова и директора внешней разведки Евгения Примакова. По какой-то причине Ельцин сначала не хотел принимать премьер-министра Черномырдина, но потом все-таки допустил его в члены клуба[1257]. Между тем первый помощник Ельцина, Виктор Илюшин, который по статусу был равен Филатову, членом стал; также были приняты руководитель Управделами Павел Бородин, литобработчик ельцинских мемуаров Валентин Юмашев, командир дворцовой гвардии Коржаков и высшие офицеры службы безопасности, несколько интеллектуалов из элиты — Марк Захаров и Юрий Рыжов и двое сатириков — Геннадий Хазанов и Михаил Задорнов. Приглашение в клуб свидетельствовало о том, что получивший его на хорошем счету. Например, в 1994 году обладателями таких приглашений стали бизнесмен Борис Березовский, промышленник Владимир Каданников (на его заводе АвтоВАЗ делали машины, которые распространяла компания Березовского ЛогоВАЗ) и новоизбранный спикер Госдумы Иван Рыбкин. Во время вступления в клуб, в июне, Березовский был весь в бинтах — за неделю до этого на него было совершено покушение[1258]. Организаторы клуба планировали увеличить число его членов, приглашая в него бизнесменов и деятелей искусства, но те, к кому они обращались, проявили весьма слабый интерес, а некоторые из принятых появились в клубе лишь однажды. По словам Юмашева, это был «клуб начальников», и количество его членов никогда не превышало шестидесяти[1259].

В большей степени, чем на все эти механизмы, Ельцин полагался на вертикаль административных ресурсов, посредством которой сверху вниз направлялись вводные для разработки регламентирующих документов, осуществлялся контроль подчиненных, в том числе проверки их на лояльность, а также претворялись в жизнь его решения. Ключевым инструментом такого контроля стала администрация, созданная Юрием Петровым отчасти по образцу Секретариата ЦК. Петров хотел, чтобы новый орган обладал возможностями планирования и контроля, сопоставимыми с полномочиями партийного аппарата в его лучшие времена, но при этом не погрязал в мелочах и не делился по отраслям экономики, как это было в структуре, хорошо знакомой Ельцину по прежней жизни. Большую часть времени Петров посвящал преодолению организационного разброда, связанного со сменой власти, в том числе решению вопроса передачи собственности КПСС. Петров был поражен тем, насколько невелико его влияние на регионы (обкомы и горкомы вымерли так же, как и ЦК) и на собственного начальника[1260]. В начале 1992 года на Петрова как на символ реванша номенклатуры напало интеллигентское движение «Демократическая Россия», поддерживаемое Геннадием Бурбулисом. В апреле Петров подал в отставку, но Ельцин его заявления не принял. Потерял поддержку Ельцина Петров в декабре 1992 года, когда начал торговаться с законодателями-коммунистами, пытаясь выдвинуть свою кандидатуру на пост премьера[1261]. В январе 1993 года президент заменил Петрова Сергеем Филатовым, велеречивым московским ученым, вице-спикером Съезда народных депутатов. Хотя в «Президентском марафоне» Ельцин пренебрежительно напишет о нем, что тот «превратил администрацию в своеобразный научно-исследовательский институт по проблемам демократии в России»[1262], под руководством Филатова мощь администрации возросла и штаб увеличился с 400 до 2000 сотрудников. Это больше, чем в американском Белом доме, где работает около 1500 человек (при этом население США более чем в два раза превышает население России), и гораздо больше, чем несколько сот сотрудников Елисейского дворца во Франции, которая, как и Россия, имеет двойную исполнительную власть[1263].