Ельцин и его генералы

К тому моменту не Лебедь, а командующий ВДВ уже вовсю вел двойную игру: демонстрируя служебную исполнительность и преданность министру обороны, он в то же время поддерживал контакты с защитниками БД. Грачев по старой Дружбе с Лебедем решил посвятить его в свои планы и «обратить в свою веру». Грачев убедил Лебедя, что надо поехать к БД и сообщить его защитникам, что «блокирование, а возможно и штурм, начнется в 3 часа ночи». Лебедь согласился… Этот поступок генерала можно расценивать по-разному. Как исполнительность и как пособничество «предательству» командующего ВДВ.

21 августа Ельцин в своей речи выразил «сердечную признательность генерал-майору Лебедю, который вместе со своими подчиненными не дал путчистам захватить политический центр новой России». То была одна из многих явных идеологических передержек, которые Ельцин обычно использовал для того, чтобы желаемое выдать за действительное. Прежде всего потому, что никакого «захвата политического центра» не было: взвесив все «за» и «против», генералы не взяли на себя ответственность за последствия штурма БД и приказ об этом не был отдан.

Лебедь не стал принимать усиленно навязываемые ему Ельциным лавры «спасителя демократии» и по этому поводу однажды раздраженно сказал:

— Десятый раз повторяю, семнадцатый раз докладываю: ни на чью сторону я не переходил. Я солдат и выполнял приказ.

На заседании одной из парламентских комиссий на вопрос о том, взял бы он Белый дом, генерал твердо ответил:

— Взял бы…

При первом же прикосновении Лебедя к большой политике она породила много кривотолков о его истинной позиции.

В августе 1991 года, как следует из книги Б. Ельцина «Записки президента», Лебедь прибыл в Белый дом к президенту РФ и предложил ему объявить себя Верховным главнокомандующим. К этому «факту» особенно пристрастно отнесся бывший нардеп полковник Виктор Алкснис.

То, что Лебедь в августе 1991-го якобы «лег под Ельцина» — с нравственной точки зрения обвинение действительно очень серьезное. Но сам Лебедь этот факт не подтвердил…

ДНЕСТР

…В конце 1988 года по каналам КГБ СССР стала поступать в Москву информация о том, что в Молдавии активно развиваются сепаратистские настроения. В ту пору Кремль еще достаточно надежно контролировал ситуацию в регионе, и Горбачев не проявил особого беспокойства в связи с этим: были проблемы гораздо важнее.

Но уже в 1989 году молдавско-приднестровский конфликт стал принимать опасные формы — особенно после того, как Верховный Совет республики принял законы «О государственном языке» и «О функционировании языков на территории Молдовы». Принятие этих законов и высокая вероятность объединения Молдавии с Румынией вызвали резкий протест жителей Приднестровья, большая часть которого (кроме Бендер) никогда не находилась в составе Румынии. Здесь русские и украинцы составляют более половины всего населения. В то время наша разведка запеленговала множественные тайные контакты Кишинева и Бухареста, в ходе которых эмиссары прорабатывали вопрос объединения Молдавии и Румынии при активном «патронаже» США.

2 сентября 1990 года было объявлено о создании Приднестровской Молдавской республики (ПМР). Казалось бы, с точки зрения стратегических интересов Москвы в данном регионе это событие играло ей на руку. Иметь такой стратегический плацдарм под своим контролем было во всех отношениях выгодно. К тому же на левом берегу Днестра действовала разветвленная сеть наших спецслужб, способная влиять на характер политических перемен.

Даже непосвященные в тайны создания ПМР генералы и офицеры Генштаба были уверены, что появление новой, промосковски ориентированной республики на берегу Днестра (при угрозе присоединения Молдавии к Румынии) есть результат отличной работы «заинтересованных специалистов». Кишинев и Бухарест отреагировали нервно и жестко. К их протесту немедленно подключился и Вашингтон, пригрозивший Москве санкциями. Я твердо убежден, что этот фактор до сих пор служит главной причиной того, что с 1990 года и до нынешнего времени Кремль так и не признал ПМР. С другой стороны, дистанцирование Москвы от данного вопроса дало повод оппозиции не только подвергнуть яростной критике президента, правительство и МИД, но и «развязало руки» Кишиневу, который ввиду мягкотелости России 19 июня 1992 года решился на агрессию против непризнанной ПМР и начал операцию по взятию под свой контроль города Бендеры. Вспыхнула война, которая привела к большим человеческим жертвам.

Летом 1992 года Ельцин утвердил решение об отправке Лебедя в самое пекло молдавско-приднестровской войны.

Помню, многие генералы и офицеры поговаривали, будто это месть Ельцина за нежелание генерала играть роль кремлевского фаворита и защитника демократии в августе-91. Старая русская практика: не припадаешь к царской деснице — поезжай на войну. Авось там и спалиться.