Ельцин и его генералы

В первые дни работы Шапошникова Минобороны превратилось в дом жалоб и предложений. Косяками шли все, кто имел какие-то идеи или был обижен. Помню, министр бросил все дела, чтобы встретиться с солдатскими матерями. Только серьезного разговора не получилось: депутаты А. Алексеев и В. Уражцев завели прилюдную свару…

Криком кричали проблемы военной реформы. Свою концепцию реформы армии министр сформулировал так: «Лучше быть худым и сильным, чем толстым и слабым»…

Он брался за все: комплектование, единые вооруженные силы, работа с солдатскими матерями, группа генеральных инспекторов, дачи, бюджет… Наряду со здравыми идеями иногда проскакивала чушь. Например, маршал считал, что расформирование политорганов давало возможность устранить искусственное расчленение обучения и воспитания и «резко повысить качество подготовки войск», «утвердить в воинских коллективах здоровую атмосферу». Были вещи и позабавней. Он предлагал амнистировать всех беглецов и дезертиров, ликвидировать дисбаты и за счет такого пополнения доукомплектовать армию…

Он пишет записку Горбачеву, в которой предлагает обсудить на Государственном Совете вопросы об отношении к процессам, происходящим в республиках в области обороны, о принципах формирования союзного бюджета на оборону, об очередном призыве на службу в ВС… Но его плохо слышат.

Старая власть умирала. Новая азартно делила кабинеты и должности. Было не до армии…

…Через несколько дней после своего назначения Шапошников с семьей побывал на своей служебной даче. Он не мог и предположить, сколько упреков, критики, обвинений в нечистоплотности, использовании служебного положения в корыстных целях придется вытерпеть ему из-за той злосчастной дачи…

Позже он вспоминал:

«…Если человек назначен на какую-то высокую должность, то ему дают служебную дачу и многое другое, то есть, говоря без обиняков, допускают к своего рода кормушке, а он, в свою очередь, должен не только хорошо работать, но и говорить то, что говорят вышестоящие, а если нет — с должностью прощайся и с дачи съезжай… И я решил, что это надо поломать и жить так, как живут все люди…»

И что же он сделал?

Нет, он не собирался продавать все служебные дачи МО, а вырученные деньги направлять на строительство жилья для 180 тысяч бездомных офицеров. Нет, он не отказался от своей дачи.

Ранее проявлявший почти маниакальную чистоплотность во всем, что касалось его морального облика, маршал Шапошников не удержался-таки и за символическую, можно сказать, цену выкупил по остаточной стоимости служебную дачу.

А чтобы это не выглядело слишком нескромным (ведь только сел в кресло министра), Шапошников обратился к Горбачеву и Ельцину с просьбой разрешить приватизацию дачного фонда Министерства обороны наиболее заслуженным маршалам и генералам Вооруженных Сил. Среди наиболее заслуженных значилась и его фамилия… Соответствующее разрешение было получено. Словно не было проблем поважнее. Оценивали его дачу «свои» квартирные органы. Остаточную стоимость явно занизили. Потом эта махинация всплыла в прессе. Сигнал дошел до Генеральной прокуратуры, и была назначена проверка. Факты подтвердились. Шапошникову пришлось дополнительно внести за приватизацию служебной дачи 871 тысячу рублей. Он сделал это по первому же предъявлению претензий. Но и после шли разговоры, что «за такую дачу Шапошникову и всей родней не рассчитаться»…

Первый блин военной реформы получился комом.

Маршал авиации Евгений Шапошников войдет в историю не только как последний военный министр Империи, но и как первый министр, при котором военным было разрешено заниматься коммерцией:

«Зная социальные трудности, переживаемые армией, и не видя должной реакции высших государственных органов на мои обращения, я направил в войска директиву о хозяйственной деятельности в ВС…»

Директивой предусматривалось заключение договоров между воинскими частями и хозяйственными руководителями краев и областей по использованию под сельхозугодья пустующих участков земли, закрепленных за воинскими частями. Выращенную на них продукцию предполагалось направлять на нужды армии. Предлагалось также «для попутного решения народнохозяйственных задач» использовать военный автотранспорт, а заработанные при этом деньги употребить «на решение социальных проблем Вооруженных Сил»…

И когда позже Грачев скажет, что Шапошников стоял у истоков торгашеского развращения армии, он будет во многом прав. Неправ Грачев был лишь в малости — Шапошников, скорее, был не автором, а соавтором. Ибо первые бизнеспроекты и бизнес-планы, первые предложения о необходимости «толково распорядиться» несметными государственными богатствами армии поступили в МО от шустрых ребят из Госкомимущества и коммерческих структур.

Армию захлестнула эпидемия «предпринимательства». В товар превращались не только списанные грузовики или залежавшиеся на складах кирзовые сапоги. В ход шли патроны и пистолеты, автоматы и даже бронетранспортеры.