Читаем Ельцин как наваждение полностью

Я желаю. И не только кофе, но и печенье. Потому что очень голоден: вчера не удалось поужинать, сегодня – позавтракать. Возле накрытого белой скатертью столика сталкиваюсь с госсекретарем Бейкером. Тот стоит с кружкой в руке и терпеливо ждет, покуда наш Юрий Петров управится с кофемашиной. По всему чувствуется, в домашних условиях глава нашей администрации до такого простолюдинского занятия не сниcходит. Дождавшись своей очереди, Бейкер вдруг поворачивается ко мне: парень, тебе черный или со сливками? К такому либеральному общению я не готов, и оно обескураживает. В другой ситуации поблагодарил бы и отказался, а тут, растерявшись, соглашаюсь: черный, если можно, пожалуйста.

Вообще по присутствующим здесь американцам трудно понять, кто из них начальник, а кто подчиненный. Это я заметил, когда президент Буш, сидя за столом переговоров, захотел пить. Он – сам, собственноручно! – открыл бутылку минералки и, прежде, чем налить себе, спросил у сидящего по правую руку госсекретаря: «Хочешь?», а когда тот отрицательно покачал головой, задал вопрос сидящему слева министру обороны. Чейни кивнул, и Буш – для нас это нечто невиданное! – налил ему стакан воды.

Да-а, здесь иная эстетика внутриаппаратных взаимоотношений. И даже не пойму, подходит она для нас или не подходит. Уж больно демократичная. В наших условиях такое легко может перерасти в панибратство. Мы привыкли к другому: начальник держит подчиненных на расстоянии вытянутой руки, во всем и всюду демонстрируя свое превосходство.

С политическими лидерами других стран, да и не только с ними, но и вообще с людьми, имеющими мировую известность, Борис Николаевич более всего любит общаться в неформальной обстановке. Так, чтоб без пиджаков и без галстуков, на зеленой лужайке, с удочкой в руках, а то и у мангала со шкворчащими шашлыками. Это, как он полагает, создает большую доверительность отношений, а значит, и большую их результативность. Хотя злые языки намекают, что ему просто нравится ощущать сопричастность к сильным мира сего. Что ж, может, оно и так, не без этого. Но, думаю, одно другому не помеха.

Я почти уверен, что сегодняшние переговоры, при всей их важности, для нашего шефа все же менее значимы, нежели последовавший за ними завтрак с Джорджем Бушем и его супругой Барбарой. Хотя на нем наверняка обсуждались проблемы отнюдь не мирового порядка. Но это, как ни крути, все же признание некой особости отношений – за столом переговоров с Бушем сиживали главы многих государств, а вот завтракать вместе с ним, да еще в домашней обстановке, довелось не каждому. А многим ли главам государств американский президент преподносил подарки ко дню рождения? Немногим. А ему, Ельцину, сегодня преподнес ковбойские сапоги ручной работы. Можно сказать, специально привез их со своей родины, из Техаса. Сапоги действительно удивительной красоты, но я бы такие носить не стал. Есть в них что-то киношно-пародийное. Думаю, и шеф носить не станет. Но это и не имеет значения. Все равно приятно.

Из домика, где проходил завтрак, они выходят улыбающимися. Ельцин подчеркнуто демонстрирует установившиеся между ним и Бушем приятельские отношения – раскованно жестикулирует, то и дело похлопывает коллегу по плечу и со смехом притворяется, будто хочет прямо здесь, на лужайке, при всем честном народе сбросить туфли и примерить подаренные сапоги. Глядя на развеселившегося гостя, пресс-секретарь Белого дома напоминает мне, что на площадке возле ворот нас уже давно ждут журналисты, и они надеются, что президенты выйдут и ответят на их вопросы.

– Мы сильно выбились из графика. Не позднее, чем через полчаса ваш вертолет должен взлететь. Времени у нас в обрез. Я скажу своему шефу, а вы поторопите своего.

Знал бы он, о чем просит! В такие моменты я не в силах что-либо изменить. Подойти к шефу, радующемуся общению с американским коллегой, и напомнить, что журналисты ждут и уже заждались – такое просто немыслимо! Отреагирует так, что мало не покажется. И его не остановит присутствие посторонних – продемонстрирует весь гневный норов. И ничего с этим не поделаешь. У нас своя эстетика внутриаппаратных взаимоотношений. В ней категория «служить» отождествлена с «прислуживать».

Но что-то делать надо, а то ведь действительно лишим прессу ее законного права на вопрос, и это будет конфуз. Единственный человек, кто может мне в этом деле хоть как-то подсобить – Виктор Васильевич Илюшин. Подхожу к нему и вкратце обрисовываю ситуацию.

– Павел Игоревич, ты видишь, что происходит? Сейчас его остановить может только сам Буш.

К журналистам они выходят, когда до отлета остается четверть часа. Понятное дело, уже не до вопросов. Успеть бы сделать короткие заявления для прессы. Первым к микрофону подходит наш шеф:

– Хочу сообщить вам две новости. Обе хорошие. Первая – с сегодняшнего дня ни одна российская ракета не нацелена на США. Ни одна! И вторая новость: отныне мы с президентом Бушем – друзья и общаемся друг с другом на «ты»! Я зову его по имени, Джордж, он меня – Борис.

Перейти на страницу:

Все книги серии Власть и народ [Родина]

Ельцин как наваждение
Ельцин как наваждение

Журналист Павел Вощанов познакомился и сблизился с Борисом Ельциным в начале 1988 года, когда экс-руководитель Московского горкома КПСС был сослан на «аппаратное перевоспитание» в Госстрой СССР. Спустя год, когда будущий первый президент России ушел в большую политику, Вощанов начал исполнять обязанности пресс-секретаря Ельцина; во время августовского путча 1991 года именно Вощанов проводил пресс-конференции в стенах Белого дома. В феврале 1992 года из-за растущих личных разногласий с Ельциным Павел Вощанов подал в отставку.В своей книге он приводит невероятные подробности фантастического взлета Бориса Ельцина, рассказывает о тех людях в России и за рубежом, которые поддержали опального поначалу политика и помогли ему подняться, говорит о причинах растущего влияния Ельцина и его конечной победы в 1991 году. Книга Вощанова действительно уникальна, ведь он как пресс-секретарь президента знал много такого, что было неизвестно остальным.

Павел Игоревич Вощанов

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее