Ельцин как наваждение

Хорошо помню, как тяжело давалась первая заметка с критикой Кремля и его хозяина. В голове не укладывалось – я, и вдруг супротив Ельцина! Никогда бы не подумал! Но пересилил себя, написал, чем вызвал у прежних коллег не самые добрые чувства – у кого-то гнев, у кого-то досаду. Но шеф никак не прореагировал. И не потому что посчитал себя выше перебранки с отставным слугой, а потому что просто-напросто уже крайне редко берет в руки газеты. Даже телевизор, и тот смотрит от случая к случаю. Как шепнул мне по секрету один из сотрудников Службы безопасности, с недавних пор о публикациях в прессе Борис Николаевич знает исключительно в пересказе Коржакова, а тот докладывает лишь о том, о чем посчитает нужным доложить. Мои заметки, видимо, ценятся не дороже щенячьего визга: к чему отвлекать шефа такой ерундой?

…Предпраздничные раздумья прерывает секретарь главного редактора:

– Тебя к телефону требует какой-то, судя по тону, очень важный господин. Говорит, ты его хорошо знаешь, что вы вместе работали. Подойдешь или сказать, что тебя нет и уже не будет?

Кто же это такой? Бывшие коллеги по Белому дому, а уж тем более по Кремлю, меня не часто жалуют своим вниманием. Можно сказать, вообще не жалуют.

– Слушаю!

– Это Баранников Виктор Павлович. Помнишь такого?

Вот уж кого никак не ожидал услышать! Генерал армии, бывший министр внутренних дел, а позднее – министр безопасности Российской Федерации. Был уволен Ельциным в июле 1993 года «за нарушение этических норм и за серьезные недостатки в работе». Но ни сам президент, ни кто-либо из его аппарата так и не раскрыли суть этих формулировок. Используя старые связи на Лубянке, мне тогда удалось для себя кое-что прояснить. Оказалось, что формальная причина отставки достаточно серьезна – гибель почти половины бойцов 12-й заставы Московского погранотряда на таджикско-афганской границе и ее захват боевиками под командованием полевого командира Хамидулло. Но главным обвинением было не это, а «нарушение этических норм». В чем его суть? Баранников якобы вступил в неслужебные е отношения с Борисом Бирштейном, главой фирмы «Сиабеко», поднявшемся до бизнес-высот на волне чубайсовой приватизации. Но у Кремля не нашлось неоспоримых фактов, напрямую доказывавших коррумпированность «силовика». Поэтому президент отправил его в отставку, а не под суд.

Такова официальная версия. Люди с Лубянки излагали мне другую, неофициальную: Бирштейн – двойной агент, одновременно работавший и на нашу госбезопасность, и на израильскую разведку, а его «Сиабеко» – чуть ли не кошелек КГБ, коих в советские времена было множество. Баранников имел с ним исключительно служебные отношения, лишенные личной корысти. Отставка же вызвана тем, что на бизнес Бирштейна положил глаз всемогущий Коржаков, который не мог допустить, чтобы такие деньги были неподконтрольны его Службе. Несколько докладов Хозяину – Баранников в опале. Возможно, незаслуженной. Подчеркиваю: возможно. Обида и невостребованность привели отставного генерала в восставший против Ельцина Белый дом, за что после и отсидел пять месяцев в «Матросской тишине». Вот такая версия. Сразу оговорюсь – никем не проверенная и не доказанная. Правдивая она или нет? Кто ж знает. По крайней мере, правдоподобная.

– У меня к тебе просьба – повстречайся с одним человеком…

– Что за человек?

– Мы с ним вместе работали. Он покажет кое-какие документы. Думаю, они тебя, как журналиста, заинтересуют.

– Это насколько срочно?

Генерал молчит. Наверное, ему кажется, что я попросту не горю желанием откликаться на его просьбу, но, чтобы не обидеть давнего знакомца, к тому же незаслуженно пострадавшего в октябре 93-го, наспех придумываю отговорку. Поэтому поясняю свой вопрос:

– Дело в том, что я на Новый год улетаю…

– Куда, если не секрет?

– В Будапешт.

– Можешь оставить свои координаты? Как тебя там найти?

…Вчера в Будапеште объявился человек Баранникова. Лучшего дня для серьезного разговора он, конечно, не мог придумать – 2 января! Поэтому самое подходящее место встречи – пивной ресторанчик.

– Простите, как мне к вам обращаться?

– Да как вам угодно. Хотите – «товарищ», хотите – «приятель», хотите – придумайте любое удобное вам имя (только не женское).

– Можно я буду называть вас: «человек Баранникова»?

– Нельзя, – «приятель» открывает портфель и достает из нее папку, давая понять, что шутки кончились. – Здесь подписанные Ельциным документы о техническом перевооружении его Службы безопасности. Из них вы поймете, как Коржаков «перевооружается», не забывая о своем кармане. А еще кое-что об участии людей из окружения президента в приватизации госсобственности. Тут такой запашок воровства, что не продохнешь!

Листаю бумаги. Конечно же, это «бомба». Хотя насчет коржаковского кармана – всего лишь догадки. Из документов ничего такого не следует.

– Вы мне можете их оставить?

– Конечно. Это для вас. Копии.