Ельцин как наваждение

Чтобы написать заметку в завтрашний номер, у меня совсем мало времени. Час-полтора, не больше. Поэтому стараюсь ни на что не отвлекаться, особенно на телефон. Тем более что звонят часто и со всей страны. Правда, вопрос у людей в основном один и тот же: от этой партии можно ожидать перемены к лучшему, или она уже ни на что не способна? Поэтому, когда секретарь редактора сообщает, что кто-то очень настойчиво просит пригласить меня к телефону, даю волю чувствам: да что ж это такое, черт вас подери?! Но она уже сказала, что я на месте, поэтому не отвертеться, приходится идти к телефону. Но раздражение преодолеваю с трудом:

– Слушаю! Ну, говорите же!

– Павел, помните, вы привозили в Ленинград деньги от Бориса Николаевича для лечения нашей девочки? – нехорошее предчувствие сжимает сердце: «Случилось что-то нехорошее!». – Но ни у меня, ни у мужа нет заграничного паспорта. Мы ведь до сих пор никуда не выезжали…

– Вам надо обратиться в отдел виз по месту жительства. Они обязаны выдать вам паспорта.

– Обратились. И даже документы сдали. Но нам сказали, что паспорта будут готовы не раньше, чем через три месяца. Сначала наши бумаги отправят зачем-то в КГБ, там их рассмотрят, что-то решат, а после… – на другом конце провода слышен то ли всхлип, то ли вздох. – У нас каждый день на счету, понимаете? Попросите, ради бога, Бориса Николаевича нам помочь! Мы же ему теперь не чужие!

Обещать-то я пообещал, но как выполнить обещанное, ума не приложу. Обращаться по этому поводу к Ельцину бесполезно. Во-первых, он едва ли захочет помочь. У него и раньше любое упоминание о КГБ вызывало идиосинкразию, а теперь, когда он вот-вот заявит о выходе из КПСС, и слышать об этом не пожелает. Оборвет на полуслове. Но есть и «во-вторых» – он едва ли сможет помочь, потому как КГБ отвечает ему такой же неприязнью. Может, он с кем-то на Лубянке и водит знакомство, но едва ли захочет его афишировать.

Но раз я обещал, надо что-то придумать. Вот только что?

Не знаю, как выглядела рассадка делегатов прежних партийных съездов, но на нынешнем она, по замыслу устроителей, должна символизировать демократизм и равенство. Так, нашу столичную делегацию, в которой намного больше, нежели в других, людей сановных и известных всей стране, разместили не в партере перед глазами президиума, а в левой ложе амфитеатра. Для выступающих делегатов это, конечно, не очень удобно, далековато до трибуны, но для бессловесных вроде меня имеет свои плюсы. Например, если вдруг возникает необходимость, можно в ходе заседания покинуть зал, не рискуя получить персональное замечание от председательствующего. А еще в ложе проще общаться друг с другом, чем мы и занимаемся, когда речь очередного оратора не рождает никакого интереса, а таких, увы, немало, если не сказать жестче, – большинство.

Мой сосед – министр внутренних дел Вадим Викторович Бакатин. По всей видимости, ему непросто сочетать участие в работе съезда с текущими служебными обязанностями, от которых его никто не освобождал. Поэтому он то появляется рядом со мной, то его кресло пустует. Но когда он в зале, успеваем перекинуться словами о происходящем.

– Хочу попросить вас о помощи в одном деле.

Полушепотом рассказываю министру о больной лейкозом питерской девочке, о том, что ей надо срочно выехать на лечение в Германию, что у ее родителей нет загранпаспортов, а на их оформление может уйти несколько месяцев. Конечно, существует определенный порядок, и пока его не отменили, паспортисты обязаны его выполнять. Но ведь это особый случай, каждый день на счету!

– У вас есть координаты этой семьи? Дайте мне, постараюсь помочь.

Не знаю почему, но мне не верится, что Бакатин найдет время заняться моим вопросом. А то, что пообещал, так это еще ничего не значит. Я много общаюсь с сильными мира сего и привык к тому, что они почти никогда не говорят «нет». Пообещать, но не сделать, и даже не объяснить причину – это обычная манера общения сановников нынешней политической эпохи.

…Утреннее заседание, как и вчера, началось с бурного обсуждения ничего не значащих процедурных вопросов. Кресло рядом со мной пустует. Видимо, министру снова не до того. Но и я не собираюсь тут сидеть до «вечерней дойки» – лишь только председательствующий объявляет перерыв, спешу к себе на улицу Правды. Благо на время съезда мне время от времени выделяют персональный автомобиль – видавший виды раздолбанный редакционный «Рафик».

В редакции обычная для этого времени рабочая суета, но мое появление у многих рождает желание отвлечься от дел и расспросить, что там и как. Поэтому к себе в Рабочий отдел попадаю не сразу, а после несколько «летучих» политинформаций. У себя на столе нахожу кем-то оставленную записку: «Павел, тебе звонили из Ленинграда, благодарили за помощь, сказали, что вопрос с паспортами решен». Вот тебе и министр! А я думал, просто отговорился. Вот ведь как можно ошибиться в человеке! Видать, сановное бытие не всегда определяет гражданское сознание.