Ельцин. Кремль. История болезни

История повторялась вновь. Часть из тех, кто в августе 1991 года строил вокруг Белого дома баррикады, теперь шла на его приступ: другая часть – оборонялась.

Два года назад у ГКЧП не хватило решимости применить силу; жестокие путчисты пуще всего боялись крови.

А вот демократ и либерал Ельцин крови совсем не боялся.

Его миролюбия хватило лишь на то, чтобы попытаться перекупить депутатов: за уход из осажденного Белого дома каждому обещали два миллиона рублей наличными, московскую квартиру и престижное место в госаппарате.

(Кстати, многие на эти подачки купились. Если к началу Десятого чрезвычайного съезда в зале собралось примерно шестьсот народных избранников, то в момент штурма их насчитывалось не более сотни. Большинство из перебежчиков были вознаграждены Ельциным по-царски. Вице-спикер Николай Рябов стал председателем Центризбиркома, Рамазан Абдулатипов – заместителем министра (потом он дорастет даже до вице-премьера), Евгений Амбарцумов – послом в Мексике, Александр Починок – министром труда и прочая, прочая).

Но идти на серьезные компромиссы Ельцин не желал. Когда в сентябре, на переговорах, проходящих под эгидой Патриарха Алексия II, оппозиция предложила так называемый «нулевой» вариант – то есть стороны возвращаются на исходные позиции, аннулируя все свои чрезвычайные решения, – президент ответил категорическим отказом.

Ему было проще расстрелять парламент, нежели договариваться с ним о разделе власти…

…3 октября оппозиция перешла к новым решительным действиям. Защитники Белого дома захватили здание мэрии и ринулись на штурм телецентра. Началась стрельба. Ценой многих человеческих жизней телецентр удалось отстоять.

О беспорядках в городе первым доложил Ельцину начальник Главного управления охраны Михаил Барсуков. В этот момент президент находился на своей даче в Барвихе.

Ехать по городу было уже небезопасно: мятежники перекрыли Новый Арбат. Ельцин решает лететь в Москву вертолетом.

В 19.15 он приземлился на Ивановской площади Кремля. Пришел к себе в кабинет. Выслушал доклады подчиненных.

А вот то, что случилось дальше – просто не лезет ни в какие ворота. В момент, когда всеобщее напряжение достигло максимальной отметки и гражданская война уже стучалась в дверь, Борис Николаевич изъявил вдруг желание… поспать.

МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ

Реактивный психоз сопровождается явлениями расстроенного сознания. Больные теряют способность критически оценивать свое состояние, координировать поступки и адекватно вести себя в сложившейся ситуации. Психической травмой, вызывающей реактивный психоз, могут послужить трагические события личного и общественного характера, а также коллизии, представляющие угрозу для жизни. В состоянии реактивного психоза больной совершает необъяснимые, абсолютно нелогичные поступки.

Начальник охраны генерал Коржаков не отходил от Ельцина ни на шаг. В своих мемуарах он так описывает эту роковую для страны ночь.

«Часов около одиннадцати вечера Борис Николаевич пошел поспать в заднюю комнату, а меня попросил сесть за пульт управления страной. Я просидел в президентском кресле почти всю ночь с третьего на четвертое октября. В критический момент президент разрешил мне “порулить”, не одергивал замечаниями типа “не лезь в политику”.

Расположившись за пультом, я нажимал определенную кнопку… а дальше принимал доклады, раздавал команды, собирал информацию, чтобы потом рассказать о последних событиях Верховному главнокомандующему».

А потом Ельцин еще возмущался: слишком много, дескать, было разговоров, что упустил он в тот момент нити управления; никто не слушал его.

«Не было у меня растерянности. Не было ни секунды замешательства или неуверенности», – напишет он, как отрежет, в «Записках президента».

Ой ли?

Хроника свидетельствует об обратном: он спал безмятежным младенческим сном, полностью отрешившись от разгорающихся страстей. А в это время его подчиненные фактически замещали собой президента.

Коржаков разбудил Ельцина лишь около трех часов ночи. К тому моменту окончательно стало ясно, что министр обороны Грачев от ситуации целиком устранился. Без участия армии дальнейшие действия становились бессмысленными, но в стойло «лучшего министра обороны» мог поставить только президент.

Раздраженный и сонный Борис Николаевич отправляется в Минобороны, где битый час заседает уже коллегия полководцев: это, кстати, к вопросу о послушании. Не генералы едут к президенту: президент – к генералам.

И вновь обратимся к свидетельствам Коржакова, одного из самых активных участников тех ночных бдений: