Ельцин. Лебедь. Хасавюрт

Вот и все. Сколько бы вы ни ползали по этим двум «хасавюртовским» бумагам, хоть с лупой, хоть с микроскопом, ничего такого судьбоносного, определяющего резкий поворот истории вы в них не найдете.

Впрочем, к Хасавюртовским соглашениям можно пристегнуть и соглашение, достигнутое 22 августа в Новых Атагах, и многое другое, — например, договоренность, к которой пришли Лебедь и Масхадов в том же селении несколько позже — 17 сентября: о графике вывода федеральных войск из Чечни и контроле за этим выводом, о формировании совместных правоохранительных органов, о разминировании минных полей возле ряда населенных пунктов и т. д.

Так или иначе, после подписания Хасавюртовских соглашений в Чечне почти на три года действительно воцарился относительный мир. Указ № 985 как бы обрел обоюдную силу: отныне его признавала и та, и другая сторона.

В ноябре Ельцин пошел еще дальше. 23-го числа он подписал Указ № 1590, в соответствии с которым из Чечни выводились последние российские воинские части — 101-я бригада внутренних войск и 205-я армейская бригада. Все! Наших солдат больше там не осталось.

Были, разумеется, протесты по поводу этого «безумного шага» президента, находящегося «в болезненном состоянии», но были и одобрительные отклики. «Фактически присутствие наших войск в Чечне стало бессмысленным, — сказал, комментируя этот президентский указ, депутат от „Яблока“ Вячеслав Игрунов. — Наши солдаты стали заложниками там. Практически все вопросы Чечни были решены уже в Хасавюртовских соглашениях. Дальнейшее сохранение наших войск на территории Чечни вело только к тому, что мы опасались за наших солдат и вынуждены были идти на уступки чеченцам».

Бездарно упущенный шанс

Сейчас Хасавюртовские соглашения (точнее, то, что после них произошло, — вывод войск и фактическое предоставление Чечне независимости) принято оценивать крайне уничижительно, поносить всяческими словами. Дескать, они, соглашения, и такие, и сякие. Их подписание, мол, было, «хасавюртовской капитуляцией». Возможно, российская сторона в самом деле пошла в нем на чрезмерные уступки. Однако не думаю, что в целом эти соглашения заслуживают лишь негативной оценки. Они были достаточно приемлемы КАК ПЕРВЫЙ ШАГ в направлении к миру на чеченской земле. За ним должны были последовать другие шаги, необходимо было проводить упорную, последовательную работу, чтобы закрепить и развить достигнутые договоренности. Эмиль Паин, специалист по чеченской проблеме, — впрочем, человек академического склада, — по этому поводу пишет так:

«Мирный договор является лишь первым шагом на пути долгосрочного мира. Если следом за ним не начинается весьма кропотливая работа по рекультивации политического ландшафта, разрушенного длительным вооруженным конфликтом, то даже самые продуманные договоры терпят неудачу. Как раз такой рекультивации не было проведено…»

«Рекультивация политического ландшафта»… Как вы полагаете, российские чиновники и генералы, на чье попечение была отдана Чечня после Хасавюртовских соглашений, когда-нибудь слышали такие слова? Они хотя бы приблизительно понимают, что это такое? То-то и оно.

Говоря проще, требовалась серьезная практическая работа по помощи населению, по восстановлению республики, по обузданию экстремистов, по укреплению во власти людей умеренного умонастроения… Ничего этого, конечно, сделано не было. Не знали даже, как к этому подступиться. Самое выдающееся мероприятие — стали рыть ров по административной границе с Чечней. Никакой существенной материальной поддержки республике, отпущенной в свободное плавание, не оказывалось. Средства, которые вроде бы выделялись на ее восстановление, разворовывались, причем их разворовывание начиналось еще в Москве. Знаменитой стала по-детски наивная фраза Ельцина, которую он произнес на встрече с Масхадовым 12 мая 1997 года, произнес перед телекамерами: «Черт его знает, куда подевались 800 миллионов рублей, выделенные на восстановление Чечни».

Уж если президент не знает, куда деваются деньги…

Эмиль Паин замечает по этому поводу: «Напрасно президент поминал нечистую силу, — буквально рядом с ним стояли люди, хорошо осведомленные, куда ушли эти деньги». (На самом деле разворовывались и разворовываются, конечно, несопоставимо более крупные суммы.)