Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

В результате правления Горбачева у нас не появилось демократии как таковой, но произошла существенная демократизация. Я называю установившийся тогда режим «протодемократией». Мы приблизились к формированию устойчивых, работоспособных демократических институтов, но не смогли их сформировать. Это было предвестие демократии и одновременно, повторяю – создание условий, которые позволили в дальнейшем проводить экономические реформы.

Это исключительно важно. Поэтому зря Горбачева упрекают, что вот, мол, у него ничего не получилось. Я полагаю так: если бы у нас к моменту его прихода к власти уже были бы какие-то достаточно прочные ростки демократии, – грубо говоря, если бы в свое время удались реформы Столыпина и не было бы десятилетий коммунистического правления, – тогда мы могли бы рассчитывать, чтобы за какой-то относительно небольшой период времени у нас появились бы действующие демократические институты. И тогда сегодня мы могли бы говорить: да, у нас была демократия, но мы не смогли ее удержать. Но у нас ничего такого не было. У нас было в основном только желание. Был некий верхний слой людей, действительно стремившихся к демократии, но большинство лишь думали, что они уже демократы. Если вы возьмете многих даже в правящей элите, тех, кто пришел к власти, – ну какие же это были демократы? И при Горбачеве, да потом и при Ельцине. Просто вошло в моду изъясняться какими-то демократическими формулами. Но этого еще было недостаточно.

Что касается Ельцина, при нем в 1991 – 1992 годы действительно произошел крутой поворот.

Настоящий его характер проявился, когда в разгар путча он поднялся на танк возле Белого дома. Вот тогда стало ясно, кто такой Ельцин. Вот тогда он проявил себя как национальный лидер. У него хватило смелости открыто выступить против путчистов. Люди же понимали, что вокруг танки, вокруг снайперы и что на самом деле уничтожить его ничего не стоит. Вот это было его первый подвиг, это был его звездный час.

А второй подвиг он совершил, когда познакомился с Гайдаром и сказал ему: «Давайте действуйте!» Он ведь не был экономистом и в своих решениях, касающихся экономики, опирался в основном на интуицию. Она у него была очень развита.