Элвис Пресли. Последний поезд в Мемфис

В понедельник Элвис появился на киностудии для примерки костюмов и знакомства с коллегами и съемочной группой. Это была другая студия и другие декорации, нежели те, в которых снимался «Любить тебя» на «Парамаунте» — обстановка, царившая в павильонах MGM, казалась более сдержанной, съемочная площадка без Хэла Уоллиса — более безликой, но, в конце концов, люди везде одинаковые, и это в какой–то степени скрадывало различия. Элвису выделили гримерную Кларка Гейбла, и, когда он впервые въехал на территорию киностудии через Талберг–гейтс, его выбежала встречать такая толпа секретарей и клерков, что у охранников автостоянки возникли серьезные проблемы. Ричард Торп, 61-летний режиссер и ветеран малобюджетных фильмов, с 1923 года работавший по напряженному графику, не выказал по отношению к нему особого энтузиазма (он был известен как человек, который наотрез отказывается обсуждать ход съемок, например, за ленчем). И хотя вел себя достаточно приветливо, у Элвиса возникли легкие сомнения, что он сумеет завоевать его расположение с помощью шарма или настойчивости. Он постепенно познавал эту игру. Его мать научила его, что эти люди ничем не отличаются от других, а Полковник, конечно, только подкрепил это мнение в нем.

Он познакомился с главной героиней, Джуди Тайлер, игравшей принцессу Лето–Осень–Зима–Весна в детском телешоу «Хоуди Дуди», а затем принимавшей участие в часовой комедийной программе Сила Цезаря «Цезарь представляет», а также в бродвейском мюзикле Роджерса и Хаммерстайна «Пустячные мечты» (Pipe Dream). Поскольку Джуди только что вышла замуж за молодого актера Грегори Лафайетта, это исключало какие бы то ни было шансы на любовную интрижку, но у Элвиса сразу установились с ней дружеские отношения, как и с его партнером Микки Шонесси, сыгравшим ряд сильных ролей второго плана в нескольких популярных картинах и удачно имитировавшим Элвиса в ночных клубах. Тогда же он познакомился и с хореографом Алексом Ромеро, который показал ему ряд танцевальных номеров — в частности на песню «Тюремный рок» в стиле Джина Келли или Фреда Астора.

«Элвис посмотрел на меня, а я — на него и на Клиффа, — рассказывает Джордж Клайн, присутствовавший в репетиционном зале вместе с остальными. — Алекс Ромеро и в самом деле был славным парнем, и, когда он попросил Элвиса попробовать, тот с ходу скопировал пару его степов, но всем сразу стало ясно, что это не годится. Элвис сказал: «Слушай, это не для меня». На что Алекс, будучи человеком сообразительным, спросил: «У тебя есть с собой твои альбомы? — Мы поставили пластинки на проигрыватель («Don't Be Cruel», «Hound Dog» и «All Shook Up»). — Покажи, как бы ты делал их на сцене». Элвис сделал, как он просил, все три песни, и, когда он закончил, Алекс сказал: «Все понял. Увидимся позже». — «Что ты понял?» — «Послушай, Элвис, сейчас я отправлюсь домой и из того, что ты мне показал, сделаю для тебя номер. Я сделаю это в твоем духе, чтобы ты себя чувствовал комфортабельно на сцене, но это будет танец».

На следующий день мы вновь собрались в том же маленьком зале и убедились, что Алекс Ромеро постарался на славу — со стороны это выглядело так, словно ты видишь Элвиса. Он поставил на проигрыватель «Тюремный рок», сделал мелом на полу маленькие отметки и сказал ему: «Делай так, как тебе удобно». И все получилось как надо. Элвис дождаться не мог, когда мы будем снимать эту сцену!»

Он любил общество артистов и радовался возвращению в Голливуд. Было приятно вновь болтаться по городу с Ником в поисках приключений, и вскоре его гостиничный номер превратился в некое подобие частного клуба, проникнуть в который можно было, только зная пароль, который к тому же каждый день менялся.

В выходные Ник позвонил своему другу Рассу Тамблину, у которого было маленькое однокомнатное бунгало на шоссе Пасифик–Кост, и спросил, не мог бы он привезти к нему своего друга Элвиса. Тамблин, 22-летний актер и танцор, варившийся в шоу–бизнесе с раннего детства и всегда относившийся к Нику как к «пробивному парню», охотно согласился.