Элвис Пресли. Последний поезд в Мемфис

В то время Джерри жил в Нью–Йорке и встречался с дочерью бывшего председателя совета директоров MGM Ника Шленска Марти Пэйдж, через которую был знаком с известным агентом Чарли Фельдманом. «Чарли имел очень прочные связи с такими людьми, как Мосс Харт и Кол Портер, и он собирался попробовать натаскать нас как следует и вырастить бродвейских сценаристов. Ему нравилось то, что мы делали раньше, хотя и считал, что все это немного по–детски, но теперь увидел, что мы готовы к серьезным вещам, таким, как Бродвей и Голливуд. И однажды он мне предложил: «Знаешь, какую классную штуку можно провернуть? У меня есть права на книгу, по которой можно сделать обалденную музыкальную картину. Называется «Прогулка по дикой стороне». На главную роль отлично подойдет Элвис Пресли, режиссером берем Элию Казана, сценарий напишет Балд Шалберг, а вы двое — можете написать об этом книгу. Элвис подойдет идеально. Он симпатичный, невинный, он жертва…»

Я поделился этой мыслью с Абербахами, имевшими прямой выход на Полковника. Минут двадцать они молча слушали, как я перед ними распинаюсь, а когда я закончил, в кабинете наступила полная тишина. Наконец Джин сказал со своим венским акцентом: «Если ты еще раз сунешься в бизнес или творческую деятельность фирмы под названием «Элвис Пресли», если ты еще хоть раз об этом даже подумаешь, то больше никогда не будешь с нами работать».

Если честно, это произошло вскоре после того, как нам обоим все это наскучило, потому что мы знали, что здесь предел возможностей исчерпан. Все останется, как было раньше. Новая запись будет такой же, как предыдущая, то же самое и с фильмами. Три баллады — одна вещь в среднем темпе, одна — быстрая, ну и одна — помесь блюза с бути, как правило, для заглавной песни. Короче говоря, скучища. Я сказал Стоуллеру: «Если мне придется писать еще одну такую песню, как «Король–креол», то я просто перережу себе глотку, а перед этим — им всем». Ну, мы обсудили это — не может ли быть так, что мы собираемся выбросить станок для печатания денег? И я сказал: «Знаешь, что? А давай–ка и в самом деле его выбросим!» Потому что мы, черт возьми, собирались делать историю, а они — просто заработать очередной грош тем же путем.

Сессии проходили гладко. Лебер и Стоуллер принесли три отличные песни (четвертая в фильм не вошла), для записи которых впервые были приглашены опытные сессионные музыканты, чтобы добиться «полуаутентичного» звучания диксиленда. По–видимому, двумя самыми интересными песнями были написанная Беном Вайсманом и Фредом Вайсом «Crawfish» (дуэт с ритм–энд–блюзовой певицей Китти Уайт, великолепно изобразившей уличную торговку) и «Trouble» Лебера и Стоуллера — блюз в духе Мадди Уотерса, по идее цинично–насмешливый, но спетый Элвисом с какой–то неукротимой свирепостью. С точки зрения Джерри Лебера, «Trouble» была песней примерно того плана, что и «Black Denim Trousers». Обе они были забракованы, и единственные, кто воспринял их серьезно, были «Ангелы ада» и Элвис Пресли. Полагаю, с нашей стороны это было малость нечестно. Знаете, когда человек поет: «Ба–бум, ба–ба–бум! Если ты ищешь неприятностей, то ищи меня», в этом есть что–то смехотворное. В том смысле, что, когда это поет человек вроде Мемфис Слима или Джона Ли Хукера, это звучит как надо, но нам казалось, что Элвису тут делать нечего. Но я могу быть терпимым. Как был терпимым ко мне Максвелл Дэвис (руководитель ритм–энд–блюзовой группы и аранжировщик), когда я впервые вошел в студию — белый парнишка с 12-тактным блюзом — и он мне сказал: «Это хорошая вещь». А ведь мог бы и сказать: «Это полное дерьмо, ты ни черта не понимаешь». Но это такая терпимость с легкой насмешкой. Так что когда мы только начинали работать с Элвисом, то именно такой настрой у нас и был. Нам казалось, что это звучит забавно, но, как ни странно, массовый слушатель воспринял это по–другому. Разница между поколениями и культурным багажом. В общем, они на это купились».

Работа в студии заняла всего два дня. В принципе музыка не особенно зависела от сценария: хотя герой Элвиса по фильму был нищим певцом, пытавшимся пробиться наверх, его вполне можно было оставить боксером (как в книге Роббинса), что только бы придало повествованию драматизма.