Элвуд Роклан. Возвращение домой

Кроме Олио, которому пока просто не куда было идти, постоянно здесь обитали всего два человека: старый дед, со скрюченной годами спиной, и его внук — мальчишка лет девяти. Дочь старика, работавшая шлюхой в этом квартале, подцепив какую-то заразу, отправилась на тот свет лет пять назад, оставив своему престарелому папаше наследство, в виде малолетнего карапуза. Примерно тогда же они здесь и поселились. Поговаривали, что Рафт знал деда ещё с далёкой молодости и из жалости забрал их к себе, что бы не дать помереть с голоду. За еду и кров им приходилось заниматься хозяйственными работами: убирать двор, помогать повару таскать воду на кухню, чистить конюшню, расположенную за домом. Но если старший из родственников, по дряхлости лет, на большее был и не годен, то у сорванца уже начали проявляться определённые способности. Не далее как пару дней назад, гном греющийся на солнышке, сидя на земле возле входа в барак, через полуприкрытые лёгкой дрёмой веки, случайно стал свидетелем, как шустрый молокосос, довольно ловко стащил у одного из охранников тощий кошель, выудив тот у зазевавшегося мужика из кармана. А потом, когда пропажа обнаружилась, больше всех изображал активность в поисках «утерянного» и за это умудрился выклянчить у пострадавшего, не смотря на неудачные изыскания, леденец из топлённого сахара. Гном, которого воришка скорее всего принял за спящего, не стал разоблачать юное дарование, рассудив, что каждый сам должен следить за своим имуществом, особенно в таком окружении, но теперь, когда постреленок приближался к нему, невольно настораживался. Сейчас дед с внуком тихо посапывали на дальнем краю настила.

Солнце село больше двух часов назад. Лунный свет почти не проникал внутрь через несколько маленьких, не ровно прорубленных окошек. Единственным источником освещения была небольшая масляная лампа, стоящая перед Олио рядом с огромной бутылью жуткого пойла, уже опустевшей на три четверти. Гном сидел в одиночестве, тупо уставившись на стоящую перед ним кружку, в очередной раз наполненную мутноватой жидкостью и не обращая никакого внимания на громкий храп, доносящийся с лежанки.

Вообще, внешняя охрана дома не отличалась особой дисциплинированностью. Днём люди преимущественно бесцельно слонялись по двору, играли в кости, чесали языками, запросто позволяя себе, время от времени глотнуть чего-нибудь горячительного и поднимающего настроение. Ночью, почти все заваливались спать, оставляя на улице всего двоих человек, менявшихся через каждые пару часов. Сейчас как раз подошло время первой смены и в открывшуюся дверь ввалились отстоявшие своё бойцы. Первым зашел высокий худой мужик, имени которого гном до сих пор не запомнил. Хмуро глянув в его сторону, человек, не говоря ни слова, отправился спать, быстро найдя себе свободное место между товарищами. Особой общительностью он явно не страдал. В отличие от своего напарника, появившегося меньше чем через минуту. Щербатый, улыбчивый парень, откликающийся на вполне точно характеризующую его кличку Болтун, увидев расположившегося в одиночестве Олио, без колебания опустился рядом, на свободный табурет.

— Всё сидишь? — задал он риторический вопрос и потянулся к бутылке. Хотя ответа не требовалось, гном перевёл на новоявленного собеседника стеклянный взгляд и, с трудом ворочая языком, подтвердил:

— Сижу.

— А чего такой грустный? — парень набулькал себе в одну из свободных стоявших на столе кружек, поднял её, предлагая чокнуться.

— А чего веселиться то? — мрачно пробурчал Олио и, ответив на дружественный жест щербатого, сделал большой глоток. Тот последовал его примеру, закусил лежащим тут же кусочком лука и удовлетворённо крякнул.

— Уф, крепка, зараза! — выдохнул он и переведя взгляд на хмурого гнома, спросил: — Так что у вас там сегодня такого случилось, раз на тебе целый день лица нет?

В утреннем нападении на «псов» Болтун не участвовал. Знал, что было какое-то дело, при этом погиб один из их товарищей, но и только. Здесь вообще было не принято распространяться о подробностях «работы». Как и интересоваться ими, если тебя это не касалось напрямую. Меньше знаешь, крепче спишь. А заодно и дольше живёшь. И все это хорошо понимали. Все, кроме этого жутко любопытного парня.

Гном не собирался отвечать, снова уставившись в свою кружку. Это ни сколько не смутило собеседника. Сделав очередной глоток, Болтун решил, что и сам понял о причине мрачного настроения малорослого крепыша.