#Elysium

– Да. Наша цель – прибрать все топовые чатрумы и ивенты. Тогда нас точно заметят, – серьезно отвечает Леви.

С этого момента я становлюсь активным свидетелем того, как Леви, по сути, блокирует посещаемость локаций и взламывает игроков. В то же время всем регулярно приходят уведомления от системных администраторов о том, что «некоторые локации подверглись взлому», и параллельно новости о новых смертях игроков.

Но только позже я сопоставил взломы и число погибших. Они совпадали. А позже я поговорил о происходящем с Айей.

– Как они это делают? Ты же понимаешь, что это не самоубийства. Смерти участились. Они убивают через доступ к чокеру?

– Это то, что Леви сказал. Как-то странно все устроено. Если кто-то посторонний взламывает аккаунт, то чокер посылает ошибочный сигнал, который оказывается фатальным для человеческого мозга. Он пытается защитить аккаунт и данные игрока, а вместо этого уничтожает его физическое тело, – объясняет Айя.

Но у меня в голове все еще не укладывается происходящее.

– То есть Леви понимает, что они убивают людей?

– Он не берет ответственность за это на себя. Леви считает, что это проблема разработчиков. Их он выставляет виновными в смерти игроков.

– А ты сама как считаешь?

Айя опускает глаза в пол. Некоторое время молчит.

– Я не понимаю, почему система до сих пор не распознала Леви и остальных его друзей. Это странно. Она не может быть настолько… Настолько не проработана. Раньше, если игроков взламывали, то только ради того, чтобы списать минуты. И никто в реальности от этого не погибал. Более того, системные администраторы тут же блокировали взломщиков, – говорит она.

– В чем тогда разница? Как они умудряются взломать и одновременно убить пользователей?

– Взлом аккаунта – это одно. Он легкий и безопасный. Если взломают аккаунт, его все равно можно восстановить. Но то, что делают Леви и Хаким, – это взлом чокера. Он очень сложный. Взлом чокера означает доступ к физическому телу человека. Это опасно.

– Значит, все это не просто случайность. Он винит разработчиков, потому что не хочет выглядеть террористом.

– Он просто чистит «Элизиум» от «неправильных» в его понимании людей, – говорит Айя. – Раньше он говорил о том, что хочет всеобщего блага. Когда он просил меня помочь, то обещал, что никто не пострадает. Что он не будет шантажировать игроков личной информацией и прочее… Я даже не думала, что у них хватит возможностей дойти до взлома чокера. Они начинали с аккаунтов.

Долгое время мы сидим в моей локации, ничего друг другу не говоря.

– Нужно прекратить это, – наконец говорю я.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Айя.

– Я пожалуюсь на них в поддержку. У других игроков не было возможности это сделать, потому что они не знали подлинных личностей взломщиков, их никнеймов и прочего, а я знаю.

– Хочешь предать их? – не без огорчения спрашивает Айя.

– Это не предательство, а справедливость, за которую Леви изначально так лицемерно боролся. Даже если это и предательство, оно уж точно во благо других людей, – отвечаю я. – Айя? Почему ты так безучастна? На чьей ты стороне? Ты считаешь, что ничего страшного в смертях игроков нет?

– Я на твоей стороне, Юно. Мне больше ничего не интересно. – Ее стеклянный взгляд устремлен в окно, где переливается предрассветными огоньками искусственный мегаполис.

– Речь идет не обо мне. А о Леви и о том, что делают эти ребята. Неужели тебе все равно?

Она словно смущена этим вопросом.

– Я знаю, что он перешел границы дозволенного. То, что он делает, – ужасно. Но я не смогу на него повлиять, – вдруг говорит Айя, будто именно этого я от нее и требую. Повлиять на Леви.

– Ладно. Я устал. Вернусь в реальность, отдохну, – вздыхаю я.

– Юно, не уходи, – просит Айя. – Побудь еще немного со мной.

32. Artificial ch3ater [59]

Кира

Мои отношения с Реном продолжают стремительно развиваться. Я и не думаю выходить из «Элизиума». Мне хватает трех часов в день, чтобы восстановить физические силы. В остальное время я там. Даже сон я предпочитаю виртуальный. Лишь бы быть рядом с ним.

Мне по-прежнему сложно понять, какие именно это чувства. С одной стороны, он восполняет мою потерянную любовь, а с другой – дарит совершенно новые и ни с чем не сравнимые эмоции. И все же я постоянно сравниваю его с Акселем. Невозможно отвлечься от этих мыслей. Мне стыдно признавать, что его копия нравится мне даже больше. В Рене есть нечто особенное, ни на кого не похожее. Я не понимаю, что именно разработчики сотворили с кодом и данными моего Акселя при создании Рена, но итог не может не восхищать. Я люблю по-настоящему.

Родители больше беспокоятся. Изначально результат их радовал, мой психотерапевт отметил позитивную динамику, но вместе с этим появилась сильная зависимость от пребывания в «Элизиуме». Я словно умерла вместе с моим Акселем и попала в рай. В рай, где только мы одни.