#Elysium

– Кто автор этой локации? – интересуюсь я. Этот чатрум выглядит слишком правдоподобным.

– Никто. Это проекция прошлого. Здесь много таких комнат. Почти реальная жизнь. А теперь подумай, Юно, что будет, как только мы наведем в виртуальной реальности порядок. Каким будет наше будущее? Мы обретем настоящую свободу, – мечтательно произносит Леви.

– А ты уверен, что остальные игроки согласятся с тобой? Они приходят сюда играть. Веселиться. Бегут от реальности. И большинство из них не хотят никакой ответственности. Они хотят просто развлечения. Ни о чем, кроме этого, не думают. Считаешь, им нужен твой «реалистичный» порядок?

– Юно, я думать не хочу о тех, кому нравится этот потребительский образ жизни… Они же дегенераты. Их ничего толком и не интересует, – пренебрежительно отмахивается Леви.

– Потребители? Но чего? У людей, по сути, в реальности вообще ничего нет. Что они потребляют? Симуляцию? Разве можно ее учитывать? – спрашиваю я, искренне не понимая его отношения к другим, более беззаботным игрокам.

– А симуляция для тебя – пустой звук? Ты и сам отчасти потребитель, ты живешь созданием локаций. Отними у тебя это, будешь ли ты удовлетворен жизнью?

– Нет.

– Я тоже потребитель. Но что отличает нас от них, так это осознанность потребления. А то, как мы будем бороться с неосознанными… Существуют более радикальные методы, – отвечает Леви.

– И какие, например?

– Это я тебе расскажу позже. – Леви откидывается на зеленый газон и, наслаждаясь лучами солнца, прикрывает глаза.

Я некоторое время наблюдаю за проекцией людей, некогда живших на земле.

– Как много подобных локаций в «Элизиуме»? – задаю я вопрос.

– Почти пятьсот. По сравнению с созданными дизайнерами, таких локаций в разы меньше… Но немало, на мой взгляд.

– Правильно я понимаю, ты хочешь начать взлом и приватизацию с них?

– В идеале.

– Для чего?

– Заявить о себе. Показать, что кусок реальности мы все же захватили. Скажем так, для красоты. Звучит глупо, но важно все. Абсолютно все. Даже мелкие детали. Они должны видеть, что мы не просто бездумно разрушаем все вокруг.

Передо мной проносится скейтер и падает, не сумев выполнить простейший кикфлип. Я уже почти бросаюсь, чтобы помочь ему подняться, но Леви останавливает меня.

– Проекция, Юно. Это просто игра.

Я сажусь обратно на траву.

– А эти ребята? Которые с тобой. Где ты нашел их?

– Все они живут со мной в одном городе. Я намеренно искал девушек и парней, которые не скрывали локацию. Мне важна реальная связь. Она дает ощущение безопасности и надежности. Проворачивать все в рамках виртуального мира, конечно, интересно, но это все же фикция. Кто-то быстро сольется, как только ему надоест все это, расскажет другим игрокам, распустит слухи. Да и вообще, что есть виртуальная анонимность? С одной стороны, интересно, а с другой – люди страх потеряли. Можно говорить все, что хочешь, и ничего тебе за это не будет. А я считаю, что виртуальное хамство должно быть наказуемо точно так же, как и реальное. Ты же слышал про Айдола, куратора одного гнилого ивента? Под маской анонимности он вытворял омерзительные вещи, думая, что никто его не найдет, и он выйдет сухим из воды. Только мы нашли свой способ наказать его. И вообще… Когда вы встречаетесь в реальности, обсудить свои планы – все выглядит совершенно иначе. Элементарно побоишься предать остальных, – усмехается Леви.

Я сразу заметил, что, несмотря на консервативный склад ума и некую правильность, у Леви присутствуют диктаторские замашки. Отчасти это свойственно его типу личности. Лидер, командир, авторитет. Жесткий и готовый порвать всех за свои принципы. ENTJ вообще редкий тип, не помню, когда я последний раз общался с представителем этой категории.

– Мы с моим другом Хакимом обнаружили одну интересную функцию, о которой я прежде не слышал. Как-то раз мы хакнули один весьма посещаемый ивент и обезвредили куратора. После взлома с девушкой что-то произошло. Она умерла. И тут мы задумались, а как именно чокер влияет на наш мозг? Всем нам известно про эту блокировку пяти сигналов и все такое, но что за этим стоит в реальности? – Его взгляд снова превращается в безумный. – Знаешь, к чему мы пришли?

– И к чему же?

– Наша смерть выгодна разработчикам. Они работают на власть, но кто знает? Может, они и есть власть… Это напоминает мне классовый геноцид. Юно, подумай сам, когда это впервые произошло? Первые смерти, самоубийства…

В мыслях сразу срабатывает триггер о Джеро. Я непроизвольно отвожу взгляд в сторону.

– Самоубийства – самая распространенная по статистике смерть в мире. Причина смертности среди населения земли номер один. Игра ни при чем, – холодно отзываюсь я, сам до конца не веря в собственные слова. Словно так думать комфортнее.

Леви нервно смеется.