Эльза: жизнь глазами собаки

В тот день я еще не знала, что мои дети погибли и больше я никогда не стану матерью, ведь мне удалили все женские органы. После первого кесарева шов матки сросся с мочевым пузырем, а сама матка воспалилась. Узнали это лишь на второй операции. Мне еще повезло, что я смогла самостоятельно писить, Маша думала, что мочевой пузырь сильно пострадал. Но обошлось.

Еще пару недель я, как безумная, создавала угол для будущего потомства, после чего поняла — его снова не будет.

Я получила приписку в паспорте — стерилизованная, и моя хозяйка выдохнула, понимая, что больше таких испытаний нам не предстоит.

Глава 4. Командировка в Сочи

Не успели все раны зажить, как на мою долю выпало новое испытание — хозяйка отправлялась в командировку в Сочи на зимние олимпийские игры. И ехала она без меня!

Любой ее отъезд воспринимался мной, как потеря навсегда. Я никогда не знала, вернется ли она еще раз и готовилась к худшему. А в этот раз она уезжала не на две недели, ни на месяц. Она уезжала на четыре месяца, которые я провела, как в тумане.

Все понимали, что за время ее отсутствия я перестану есть, буду сопротивляться на прогулках и рыть дома подкоп. Но люди тоже не привыкли сдаваться и тем более подчиняться собачьему поведению.

Хозяйка позвонила Маше и та ей посоветовала пропоить меня каплями «Стоп стресс», которые тормозят психику животного, снижая стрессовые факторы.

Они наивно полагали, что отсутствие хозяйки можно заполнить какими-то каплями? Да я и пить бы их не стала!

Но капли хозяйка стала давать за две недели до отъезда, поэтому деваться было некуда, пришлось пить. В день, когда она уехала, я спокойно легла на свое место и стала ждать. Да, я видела, что она уходила с чемоданом, и знала, что это означало не уход на работу, а долгое отсутствие. Но на душе мне было легко-легко. Я знала, что она вернется.

Шли дни, недели. Меня обманом продолжали поить каплями, которые добавляли в мясную консерву, и я перестала вообще соображать, что происходит. Я потеряла контроль над временем и даже стала забывать, что у меня есть хозяйка. Я стала слушаться ее маму, у которой меня оставили.

Четыре месяца промчались как одна большая ночь, которую я проспала. Когда открылась дверь и на пороге появилась та, на которую я раньше не могла надышаться, я повернула голову, посмотрела на нее и прошла мимо. Ни ее вид, ни даже запах, мне ни о чем не сказали.

— Эльза, — позвал меня странный голос.

Я остановилась.

— Эльза, — еще раз, но уже так сильно ударил по барабанным перепонкам родной голос, который пробился через тонну принятого успокоительного. Это была Она! Она вернулась, и я просто не могла дальше находиться в забытье.

Я резко рванула к ней, стала прыгать и визжать от радости. А она схватила меня на руки, и я долго не могла нализаться ее лицо.

Наверное, хорошо, что меня не подвергли длительным мучениям в ожидании хозяйки, а все время держали на каплях. Правда, я бы предпочла поехать с ней в командировку, и даже страшные истории о том, как собаки работали без отдыха, меня не пугали. Пусть без отдыха, главное, что с ней.

Но, как оказалось, работать собакам приходилось не только со своим кинологом. Их приводили на службу в Олимпийский парк, где необходимо было обнюхивать заезжающий транспорт. Кинологи посменно менялись, а собака оставалась на посту, где ее и кормили, и выгуливали, и заставляли работать без выходных и полноценного отдыха. Ведь согласитесь, отоспаться после сложной смены, находясь в открытой клетке на КПП, сложно. Бедные-бедные служебные собаки, как же им не сладко на службе. И самое ужасное, что работать приходится не со своим хозяином, а со всеми подряд. Это для собаки самое страшное наказание.

Правило № 50. Если ваша собака тяжело переживает разлуку, а вам необходимо уехать, позаботьтесь о ее психике. Проконсультируйтесь с ветеринарным врачом и подберите для нее успокоительное.

Глава 5. Путешествие

Не прошло и двух месяцев, как Она снова собирала чемодан. Я боялась этого поглощающего вещи монстра, предвещающего ее уход. И пока она носилась по комнате, выбирая, что в него положить, я сидела и печальными глазами смотрела на это. Всем своим видом я показывала, как мне уже плохо, а дальше будет еще хуже.

В день, когда чемодан был выставлен к порогу, я с опущенной головой преследовала хозяйку даже в пределах комнаты, не желая снова потерять ее. Она, как всегда хотела отвлечь меня прогулкой, на которую я отказывалась идти. Я хорошо знала, что вернувшись с прогулки, она втолкнет меня в квартиру, а сама уйдет. Так было уже очень много раз.

Но мне была подана команда «Ко мне!», доведенная до автоматизма настолько, что я не успела сообразить, как на шее уже застегивался ошейник. И по команде «Рядом!» я уже следовала на улицу, настраиваясь на последние минуты с Ней.