Эмбер Глоу: Око Бури

Это был высокий худощавый человек с необычной для здешних мест молочно-белой кожей. Вместо походного чёрного плаща он носил теперь тёмную мантию с глухим воротником, широкими рукавами и узорной оторочкой. Длинные смоляные пряди ниспадали на плечи из-под украшенного лунными камнями тюрбана с золотистой каймой.

Минувшие годы не состарили Ригора Геместа, но в строгих чертах правильного лица появилась какая-то мягкость, в глубоком голосе — таинственная вкрадчивость. На смену порывистой резкости движений и жестов пришла степенная неторопливость.

Остановившись напротив аширца, Эмбер скрестила руки на груди. Давно мучавший её вопрос несмело сорвался с губ:

— Так ты… не держишь зла?

— Забавная формулировка, — усмехнулся Ригор, заложив руки за спину.

Склонив голову вбок, он пристально поглядел на странницу, и та снова не смогла ничего прочесть в непостижимом мерцании его жёлтых глаз.

— Я не виню тебя, — невозмутимо молвил спутник, — теперь я понимаю причины твоих поступков.

Эмбер повела бровью, с трудом удержавшись от комментариев.

«Да неужели?! Мне бы такую смекалку».

— То, что вам с Воргеллом удалось меня провести, означает, что я не был достаточно силён. Буря нуждалась в ином предводителе, и ты это знала. Я тебя недооценивал. Как и Воргелл. Только теперь мне открылся твой истинный замысел.

Странница сощурилась. Недобрые подозрения овеяли тенями душу, и знакомый холодок пробежал по спине.

— Мы не были готовы к свершениям такого масштаба, — продолжал аширец, — даже со всеми знаниями и ресурсами мы оставались просто бунтующими детьми. Вот почему Буря… обернулась против нас.

Что-то новенькое. Такой интерпретации своего предательства Эмбер слышать не доводилось.

— И ты поступила, как и подобает Оку. Поистине выдающееся коварство: сокрушить Чертог изнутри. Посеять сомнения среди миротворцев. Сбить с пути их предводителей. Никто из нас не был столь терпелив, прозорлив и дерзок. Единственное, чего я долго не мог уразуметь, да и теперь не разгадал до конца — почему ты не возглавила Бурю сама. Безотчётная потребность в наставнике? Инстинкт следования?

Или, может, всё это время… ты и была главным архитектором вселенского разрушения?

Медленно моргая, Эмбер хранила молчание. Услышать такое она была никак не готова, а уж возражать — тем более.

Подумать только, какая проникновенная догадливость, удивительная стройность рассуждений, непробиваемая логика!

И всё до последнего слова — чудовищное заблуждение.

Ворочаясь на пышных перинах под высоким балдахином, странница не находила себе места. Не привыкшая к роскоши, в огромных королевских покоях она чувствовала себя потерянной и жалкой. От безветрия было душновато. В довесок острая таширская овощная икра, съеденная на ужин, жгла желудок, а душу терзала мучительная недосказанность.

Однако, несмотря на отчаянное желание объясниться, Эмбер не спешила разубеждать старого знакомца.

«Это можно использовать», — убеждал неприятный внутренний голосок. От его холодной расчётливости по телу бежали мурашки.

За ужином Ригор был немногословен, да и Эмбер не была настроена на задушевные беседы. Он толком не объяснил, как выжил, чем занимался всё это время, какое участие принимает в надвигающейся Буре и как планирует её провести. Обмолвился лишь, что кое-какие старые связи помогли ему обзавестись небольшим состоянием, и намекнул, что не собирается и дальше скрываться на безлюдной планете в старинном регионе сектора.

Так что на данный момент странница знала одно: разрушитель, приложивший руку к пробуждению прошлой Бури, намерен наверстать упущенное, продолжить путь, с которого его предательски сбили.

Путь завоевания Ашира — и Вселенной в перспективе.

Окончательно побеждённая бессонницей, странница выползла из пуховой трясины необъятной кровати. Поглядела на бескрайнюю песчаную пустошь, расстелившуюся далеко внизу за широким окном. В полумраке добралась до умывальной комнаты, нащупав вентиль крана, плеснула в лицо холодной водой.

Голова гудела от непрестанных дум, и накопившуюся усталость не удалось смыть даже под душем.

Гнетущие образы вспыхивали перед глазами, отдаваясь колющей болью в висках. Мысли, и без того беспокойные, заметались сбитыми с толку кричащими птицами.

«Где же ты, Эмбер?» — внутренний взор невольно устремился вдаль, и открывшееся видение засияло нестерпимой белизной, расплываясь дрожащими лучами.

Глаза заслезились от рези, а сердце защемило, когда на расплывчато-ярком фоне проступили смазанные очертания знакомой фигуры.

Виград Сорли метался на койке в медицинском отсеке, объятый лихорадочным полусном. Белая рубаха на груди взмокла от пота, закрытые веки мучительно вздрагивали, израненное лицо скривилось в страдальческой гримасе, а пересохшие бледные губы беззвучно шептали её имя.

Эмбер в ужасе схватилась за голову, не в силах отвести взгляд. Сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из груди.

— Ох, Виг…