Эмблема печали

— Точно, это я! — одними губами проговорил тот, вытаскивая финку из чехла. — Жалко вот только…

Но чего ему было жалко, Петр Петрович узнать не успел. Дверь щелкнула и с силой откатилась вправо. Громко стукнул выстрел. Вадим не целился, просто ударил из своей «беретты» в открывшийся за зеркалом проем.

Раздался страшный стон. Раненого отбросило назад, в глубину коридора, он развернулся и в следующем безумном движении повалился внутрь купе. Лида непроизвольно отпрянула, подобрала ноги.

Огромный, одетый в кожаную куртку бандит упал между полками лицом вниз. Одутловатая рука с размаху уцепилась за железную ножку стола. Пахнуло перегоревшим портвейном и луком.

— Убил, гадина! — простонал в пол человек в кожаной куртке, и его опухшая рука судорожно сдавила металлический стержень. — Суккаа!..

— Вы!.. — сказала Лида и зачем-то выпрямилась на своем месте, приподняла голову. — Вы!.. — Больше она ничего из себя выдавить не смогла. — Вы!..

— Мама!.. Во… Бо… — сказал человек в кожаной куртке и на полувздохе замолк.

10

Толстые пальцы замерли на струнах. Бородач вопросительно посмотрел на Алексея.

— Я не понял! — сказал он. — По-моему, стреляли!

— «Беретта» двадцатого калибра. — Алексей поднялся и чуть-чуть приоткрыл дверь купе.

— Ты разбираешься в оружии?

— Совсем немного!

В щели мелькнула матросская роба, и сильная рука снаружи захлопнула дверь.

— Менты? — спросил гитарист, зачехляя свой инструмент и забрасывая его подальше на багажную полку. За дверью раздавались шаги и голоса. Алексей прислушался.

— Не думаю. Похоже, нас взяли на абордаж.

— И что теперь?

— Разберемся, — сказал Алексей. — Кажется, это ты хотел кого-то поставить к стенке?

Выждав минуту, он снова потянул дверь, но на этот раз не приоткрыл ее, а, напротив, сразу распахнул до конца и вышел в коридор. Поезд шел на большой скорости. Вагон раскачивало. В коридоре слоями повисал дым.

— Назад! — скомандовал за спиной неприятный мужской голос. — Всем сидеть по полкам и не высовываться!

Прямо перед Алексеем возник молодой человек. Молодой человек был в светлой рубашке и брезентовых брюках, в глаза бросался грязный воротничок. Тонкая сизая шея, царапина под ухом, голова наголо выбрита. Он сильно толкнул Алексея в грудь тощей рукой. Алексей отступил. Дверь купе захлопнулась.

Но прежде чем опять оказаться внутри купе, Алексей все-таки успел разглядеть то, что хотел.

«Стреляли изнутри, — подумал он. — Неужели Петр Петрович стрелял? Не нужно было Лидку там оставлять! Не нужно было!»

11

В раскрытой двери купе сквозь повисающий пороховой дымок Лида видела окно коридора с раздвинутыми желтыми занавесками. За окном не было уже ни каменных башен, ни колючей проволоки. За окном проносилась на большой скорости бесформенная зеленая масса. За окном купе тоже летела назад бугристой темной широкой лентой лесная ширь. Не рискуя высовываться из купе, Вадим держал под прицелом своей «беретты» дверь. Константин вскочил на стол, посыпались вниз арбузные скользкие корки. Одна корка проехала по бугру затянутой в кожу неподвижной спины мертвеца. Константин обеими руками нажимал на раму, но та не хотела поддаваться. В коридоре было тихо. Только дробили, дробили звонко на стыках колеса.

— Заклинило! — сказал Константин.

— Попробуй стекло разбить…

— Чем только? — Константин наклонился и взял пустую водочную бутылку, взвесил ее в руке. — Глупо! — Изо всей силы он ударил бутылкой в толстое стекло. Бутылка не разбилась. В стекле сверкнула длинная молниеобразная трещина. — Без толку!.. — Еще один удар, еще одна трещина и звон посыпавшегося стекла. — Сволочь! — Он ударил в окно ногой. Трещина чуть удлинилась. — Чем? — Глаза его рыскали по купе. — Чем разбить?

«Бандиты! Это бандиты… Никакие они не педагоги-велосипедисты… — лихорадочно соображала Лида. — Но Алексей сказал, что следить надо за дядей, а он, похоже, даже не в курсе происходящего… Ерунда какая-то».

— Я бы не рекомендовал вам прыгать через окно на полном ходу, — сказал Петр Петрович. — Это опасно. Но если вы уж твердо решили прыгать и другого варианта нет, то я бы посоветовал вам разбить стекло молотком.

— Молотком? — простонал Константин.

— В вашем случае в качестве молотка вы прекрасно можете использовать рукоять пистолета.

— Слушай-ка, а он, кажется, того? — сдавливая пальцы на рукоятке пистолета, сказал Вадим и вдруг наклонился к кожаной куртке. — Умер он.

Второй свободной рукой Вадим дотронулся до мягких волос. Наклонился еще ниже и отпрянул. На пальцах осталась кровь.

— Я не могу… Я его, кажется, знаю… — еще сильнее побледнев, прошептал он. — Это же Кожаный!

— Дай пистолет! — потребовал Константин, протягивая руку. — Дай его мне…

— Зачем? — Горло Вадима свело судорогой, и на губах выступила рвота. — Зачем?

— Стекло разобью!.. Дай сюда…

— Он мертвый! — плаксиво сказал Вадим. — Мертвый! — Рука, сжимающая «беретту», медленно опустилась, так что пистолет теперь смотрел стволом в пол. — Он кончился…

Моментально соскочив со стола, Константин схватил свою финку и приставил ее к горлу товарища:

— Ты что, сука?! Сопли?