Эмблема печали

— Да не переживай ты так! — Алексей вытащил пачку денег и сунул ее в руку бледного директора: — Возьми, может быть, удастся его как-то задобрить. Мне можешь не возвращать. Будем считать, что это подарок от моей фирмы твоей фирме.

— Спасибо! — сказал Паша, запихивая деньги в карман халата. — Уходи и девушку свою возьми, вы здесь случайно, вы в наш бизнес не играли, вам-то чего пропадать? А если получится найти арбуз, сам понимаешь!

— Погоди-ка, — сказала Лида, поднимаясь из кресла. — А что будет, если им твой серебряный цветочек показать? Может, испугаются?

— Да уж наверное испугаются, — сказал Алексей. — Но видишь ли, «Эмблемы печали» у меня нет. С собой. Вообще-то я не носил ее никогда.

— Значит, не получится! — огорченно вздохнула Лида. — А то я уже решила, что ты всемогущ.

Втроем они спустились во двор. Ворота были все еще открыты. Паша протянул руку и сильно сдавил в ней маленькую ладонь Алексея.

8

Никон играл пальцами на руле и не смотрел на Кошу. На Кошу опять надели браслеты, и запястья его горели. Боль в позвоночнике тоже давала о себе знать неприятными покалываниями. Он злился на себя: ведь исключительно по собственной глупости оказался в этом новом, крайне щекотливом положении. Ушел бы на милицейской машине, вот только горючего в баке оказалось на две минуты. Он сидел в «Волге» на переднем сиденье, смотрел на серебряный обломок бутафорской антенны, и звуки, долетающие из поставленного рядом, впритык «автозака», раздражали его, наверное, сильнее, чем неподвижность собственных запястий.

— Сколько стоит девочка?

Треснула разрываемая ткань, послышалась возня, громкое дыхание.

— На время, правда, но зато бесплатно! Смотри, какие сиськи!

— Навряд ли бесплатно. — Голос Марины почему-то был совершенно спокойным, как будто слова бандитов и разорванная одежда относились не к ней. — На время я стою значительно дороже, чем на ночь!

— Давай, ложись! На спину сама ложись. Нечего рассуждать! Рассуждать она еще будет!

Коша с трудом удерживался, чтобы не повернуть головы, не посмотреть. «Волга» стояла в тупике между двумя высокими кирпичными стенами, и «автозак» находился слева от нее. Кузов «автозака» почти соприкасался с кузовом «Волги». Даже повернув голову, он все равно бы ничего не увидел, кроме металлического ободранного борта.

— Давай по-хорошему! — сказал Никон. — Ты возвращаешь деньги — и мы опять станем нежными друзьями. Хочешь, я скажу мальчикам и они ее сразу отпустят?

— Хочу!

Громкий шлепок, напоминающий удар материнской ладони по голой детской попке, и после небольшой секундной паузы истошный мужской крик:

— Сучка!

Глухой удар. Опять громкое дыхание, возня.

— Руки… Руки вяжи… Давай ее крестом, к поручням. И ноги тоже давай… Вот так, затягивай!..

— Сильная-то какая, тварюга!

— Сильная, зато симпатичная. Люблю сильных!

Никон ударил ладонями по рулю.

— Ну, если хочешь, то отдай.

— Я подумал, может быть, деньги там, в вагоне, где же им еще быть? — сказал Коша. — Плохо мы смотрели, обкурились, как суки…

— А поконкретнее?

— Публику обшмонали, а нужно было пройти по верхним ящикам, там этих дырок, наверное, больше сотни. В общем, я могу там порыться.

— Гарантии?

— Женщину вам оставлю.

— Недостаточно!

— Других нет. Но если вы меня кончите, с вас же и спросят. С тобой будет в точности то же, что со мной сейчас. Кто тебе поверит?

— Мне как раз поверят! — Никон вытащил револьвер и осторожно подправил стволом волосы Коши, спадающие на глаза. — Мне как раз поверят, — повторил он. Наконец он убрал револьвер в кобуру. — Где он, твой вагон? Я думаю, нам стоит попробовать!

Глава шестая Конец лаборатории

1

Оставив и «автозак» и «Волгу» в тупике, — теперь после нападения на отделение милиции их было просто опасно использовать, — бандиты, рассредоточившись на две небольшие группы, вышли на улицу. Пока Коша, с которого все-таки сняли наручники, ловил такси, Никон, галантно вынув из своего галстука булавку, вручил ее Марине. Зло на него глянув, Марина заколола разорванное платье, но ничего не сказала.

Управление железнодорожной станцией находилось в пяти минутах езды. Унылое серое здание имело четыре этажа. Первый этаж полностью занимал магазин под кривой неоновой вывеской: «ТОВАРЫ ДЛЯ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКА». Слева от магазина висела табличка: «ДИРЕКЦИЯ СТАНЦИИ. ДИСПЕТЧЕРСКАЯ».

— Нужна твоя ксива! — сказал Коша, распахивая перед Никоном дверь. — А вы здесь подождите, — он сделал знак остальным. — Мы как-нибудь вдвоем. Или я не похож на офицера ФСК? — Он игриво повернулся, показывая себя. — Мариночка, как ты считаешь, я похож?

Хорошее настроение вернулось к Коше, и он был несколько обескуражен тем, что глаза Марины в ответ на его шутку вместо того, чтобы вспыхнуть яростью, вдруг мягко, по-матерински улыбнулись.