Эмблема предателя

Асимметричные увечья, подумал Пауль, почему-то странным образом вспомнив сегодняшний урок по истории искусства, когда профессор рассказывал о Венере Милосской. И вдруг понял, что плачет.

Услышав всхлипывания, Брунхильда подняла голову и быстро направилась к Паулю. Презрительный взгляд, с которым она всегда к нему обращалась, сменился ненавистью и стыдом. На мгновение Пауль подумал, что она его ударит, и отшатнулся, упав на спину и закрыв лицо руками. И услышал громкий удар.

Дверь гостиной захлопнулась.

2

В тот же день, неделей спустя после того, как правительство объявило Мюнхен безопасным и начало хоронить тысячу двести с лишним погибших коммунистов, домой вернулись и другие дети.

В отличие от возвращения Эдуарда фон Шрёдера, к их приезду все были готовы. Для Алисы и Манфреда Танненбаумов дорога домой началась в Македонии, штат Нью-Джерси, а оттуда до Гамбурга. Потом в поезде до Берлина, в роскошном купе первого класса, где их нашла телеграмма от отца с указанием остановиться в "Эспланаде" до получения новых известий. Для Манфреда это оказалось счастливейшим за десять лет его жизни событием, потому что в соседнем номере поселился Чарли Чаплин. Актер подарил мальчику свою знаменитую бамбуковую тросточку и даже проводил их с сестрой до такси в тот день, когда наконец-то пришла телеграмма от их отца, сообщающая, что теперь они вполне безопасно могут проделать оставшуюся часть путешествия.

Вот так 13 мая 1919 года, больше чем через пять лет после того, как отец отправил их в Соединенные Штаты, подальше от надвигающейся войны, дети самого влиятельного еврея-промышленника в Германии вышли на перрон номер три на станции Хауптбанхоф.

И с той самой минуты Алиса точно знала, что ничего хорошего из этого не выйдет.

- Не суетитесь, Дорис, ладно? Бросьте это, я сама понесу, - произнесла она, вырывая шляпку из рук горничной, которую отец прислал, чтобы их встретить. Служанка пыталась водрузить шляпку на тележку. Алиса отогнала одного из носильщиков, слетевшихся вокруг, как мухи и пытавшихся помочь с чемоданами. Алиса их всех боялась. Она не выносила, когда ее пытаются контролировать, а самое ужасное - когда считают, что она не может что-то сделать самостоятельно.

- Наперегонки, Алиса! - крикнул Манфред, пускаясь бежать. Мальчика в отличие от сестры не терзали сомнения, он ограничился тем, что сжал в руке свою тросточку, с которой никогда не расставался.

- Ну погоди, головастик! - воскликнула Алиса и толкнула тележку. - Не отставай, Дорис.

- Фройляйн, ваш отец не одобрит, что вы тащите коробки. Будьте добры... - сказала горничная, тщетно пытаясь поспевать за девушкой и окидывая неодобрительными взглядами носильщиков, которые с озорством толкали друг друга локтями, показывая на Алису.

Именно в этом и заключалась главная сложность в отношениях Алисы с отцом: он распланировал каждую секунду ее жизни. Йозеф Танненбаум был человеком из плоти и крови, но мать Алисы всегда говорила, что у него, похоже, вместо органов - шестеренки.

- По твоему отцу можно сверять часы, дорогая, - шептала она дочери на ухо, и обе смеялись. Но тихо, потому что герр Танненбаум не любил шутки.

Когда в 1913 году грипп унес ее мать, Алиса горевала и не могла с этим примириться, пока четыре месяца спустя они с братом не отправились в Колумбус, штата Огайо. Они поселились у Бушей, епископальной семьи из верхушки среднего класса. Глава семьи, Сэмюэль, был генеральным директором сталелитейного предприятия "Баки Стил", с которым Йозеф Танненбаум заключал выгодные сделки. В 1914 Сэмюэля Буша назначили представителем правительства по вооружению и боеприпасам, и его отношения с отцом Алисы приняли немного другую форму. А именно, в виде миллионов пуль, пересекающих Атлантику. Пока Америка еще занимала нейтральную позицию - в отправляющихся в западном направлении ящиках, а когда в 1917 году президент Вильсон решил распространить демократию на Европу - в патронташах солдат, плывущих на восток.

В 1918 Буш и Таннебаум обменялись любезными письмами, сожалея о том, что "из-за политических глупостей" им придется временно прекратить торговлю. Они возобновили ее пятнадцать месяцев спустя, одновременно с возвращением юных Танненбаумов в Германию.

В тот день, когда пришло письмо, что Йозеф призывает их обратно, Алисе захотелось умереть. Только пятнадцатилетняя девочка, тайно влюбленная в одного из сыновей Бушей и узнавшая, что должна покинуть его навеки, может так твердо быть уверена, что ее жизнь навсегда закончена.

"Прескотт, - рыдала она в своей каюте. - Если бы я хоть поговорила с ним еще немного... Если бы он обратил на меня чуть больше внимания, когда вернулся из Йеля на день рождения, вместо того, чтобы обращаться со мной как и с прочими девушками на вечеринке".

Вопреки своим ожиданиям, Алиса это пережила и поклялась на заплаканных подушках, что никогда не будет страдать из-за мужчины. С этого мгновения она сама будет принимать решения относительно своей жизни, кто бы что ни говорил. И тем более отец.