Эмбрионы

– Ладно, – отошла Анастасия, принимая уравновешенный вид. – Удачи вам, береги Германа, а мне домой пора. Мой дорогостоящий супруг устраивает киновечер для будущих родителей. В общем, пора мне.

– Беги-беги, мамаша ты наша.

Девушка остановилась, впечатавшись взглядом в деревья. Снег падал стеной мимо глаз, и казалось, будто в голове зашипели шумы, искажая картинку. Действительность замарал снег, черт его побери.

На следующий мигающий день

– Сейчас только восемь часов утра, у меня даже бутерброды с ветчиной, которые сложила жена, не успели остыть, – монотонно повторял седой мужчина, зевая.

– Пожалуйста, господин Новански, скажите хотя бы химический состав крови, – умоляла Софья, сложив руки в божественно-просящий жест.

Мужчина всем своим видом старого замученного медика выпалил железобетонное «нет».

– Ладушки… – вновь перестроилась женщина, подводя за руку Германа.

– Эй, ты чего? – не понял парень, боясь ее следующих действий.

– Избей его, – спокойно, но твердо приказала журналистка.

– Т-ты адекватная вообще? – заикнулся тот, вылупив глаза.

– Женщина, я вызову полицию! – всполошился врач, уже нащупывая сзади телефон.

– Избей! Быстро! Коленом в пах! – диктаторски заорала она, пихая рыжего в спину.

– Я… я не посмею, хватит меня заставлять! – заныл тот в ответ.

– Сейчас же, – полушепотом приказала она. Голос был настолько низким, что у Германа побежали мурашки по крестцу.

Сглотнув, он стремительно направился к патологоанатому, а Софья лишь победоносно усмехнулась, созерцая животный страх старика.

– Поверили? – вдруг нежно пролепетала женщина, дуя губки, и остановила юношу. – Вот теперь так же охотно поверьте, что мне позарез нужны материалы этого дела, и меня послал «МРАЗ ТВ».

– Но… Ваша карточка?.. – осторожно возразил врач.

– Пес погрыз, – жестко отчеканила Софья, кивая в сторону рыжего.

– Гав, – эротично тявкнул Герман.

Мужчина вытер ладошкой лоб и, медленно зашагав в особую комнату, бросил:

– Идемте.

– Проснись, и потопали, мальчик, – оживленно шепнула женщина бледному пареньку, который тут же заморгал со скоростью света.

– Что конкретно вас интересует?

– Вообще, все. Но особенно – химия крови. Что там было?

– В крови всех четырех жертв обнаружены следующие вещества: аминазин, галоперидол и дроперидол. Проще говоря, этими штучками успокаивают и лечат психов, но они введены вместе, как я понял, с целью усыпления жертвы и доведения ее либо до овощеобразного состояния, либо до полной отключки.

И тут как будто на плечо сел дятел и начал долбить в голову со всей силы, стараясь донести мысль: на Софью снизошло еще одно озарение, но она промолчала.

– Для чего это нужно?

– А вот это, пожалуй, корень всего Модуса Операнди.

Глаза журналистка заблестели; она почти подавилась слюной от любопытства.

– При вскрытии стало известно, что жертву оглушили ударом по голове. Потом, как очевидно, переправили в совершенно другое место. Уже в машине происходила вся операция: ввели снотворное и вышеперечисленные сильные психотропные препараты, а потом… Внимание… – Он драматично выждал паузу. – Через трубку в рот вводились живые пчелы, и губы зажимались, чтоб те не улетели. Жуть, правда? – Он улыбнулся.

– Стоп, – Софья остановила его, переваривая кашу в голове. – Какие пчелы? Он идиот?

– Он типичный маньяк, милочка, – спокойно пояснил врач, перебирая бумаги. – И поверьте, еще не самый полоумный.

Женщина присела на стул, держась за голову.

– И что это значит? Какой у него мотив?

– Жертвы никак не связаны друг с другом, может, он убивает просто так? Ну, ради искусства, например.

– Вы нормальный? – презренно швырнула Софья, пялясь на него исподлобья. – Какое искусство?

– Кхм… Чисто предположение. Так вот, и дальше эти пчелки, загнанные в угол бедняжки, активно жалили слизистую, пока наш маньячок заехал за картошкой в ближайший супермаркет… Хе-хе.

Тут даже Герман в полуобморочном состоянии обернулся на старика в крайнем недоумении.

– И, что дальше?

– А потом жертва умирает, и на шее образуется некий эффект «удушения», сопровождающийся посинением и отеком. Ну и все: пишем угрожающую записочку, чтобы пол Питера обосралось, выкидываем тело на рандомной улице и… вуаля! Вечер можно считать удачным.

– У вас странный говор, – заметила женщина. – Смесь профессорского красноречия и подзаборного жаргона, и все это в кубе с потрошением людей. Всегда поражалась патологоанатомам. Скажите, вы с трупами разговариваете, когда остаетесь наедине?

– Эта информация конфиденциальна, – отмахнулся тот. – Прошу меня извинить, но мне нужно отлучиться в уборную. Этот кабинет нужно закрыть, можете посидеть в приемной комнате.

– Да-да, мы скоро пойдем, – отвлеченно бросила она, впервые обратив внимание на подозрительное состояние Германа. Парень стоял ни жив ни мертв, облокотившись головой о дверной косяк. – Эй, пошли давай.

Он молча двинулся за ней.

– Я скоро. – Старик спрятал ключ в карман халата и вышел.

Они молча стояли в комнате уже минуты четыре-пять, и тут Софья устало заговорила:

– Хватит. Езжай домой. Вот на маршрутку. – Она швырнула ему в ладонь горсть мелочи.