Эмигрант

1. «Сединой застелил белый день небеса…»

Сединой застелил белый день небеса,

И свалились на плечи мне тучи.

Где-то льется прекрасная песня скворца,

Где-то речь звучит благозвучней.

Я иду спотыкаясь, над грязью лечу,

Поднимаюсь один по ступеням.

Я сегодня быть может счастье найду,

И быть может вздохну с облегченьем.

Сквозь крылатые двери обхожих домов,

Преступая порог неприветный.

Я стараюсь найти в этом мире оков,

Подлиней приколоченных цепи.

Пересохла она, воля моря моя,

И ветра здесь гуляют пустые.

Так и сердце сердито глядит на меня,

Так и мысли дрожат молодые.

Мне осталось лишь только свежий ветер вдохнуть,

И найти свое место на свете.

Мне осталось лишь только пламя раздуть,

И сиять теплым светом планете.

А ведь были же дни, о, они не одни.

Когда мысли неслись по вселенной.

А ведь были видны черные и белые сны,

И была ведь надежда мне верной.

Все под тяжестью дум, окровавленных лун,

Все под градом камней покосилось.

И от сорванных крыш, можно видеть Париж,

И от взрыва Земля зародилась.

Здесь и веры то нет, как и нет и огня,

Здесь повсюду продетые нити.

Только все же я жизнь любя,

Верю в то, что меня вы храните.

Мне от жизни, от белых страниц,

Все сложней писать диалоги.

Мне события сотнею птиц,

Принесли на себе некрологи.

Тех то так же страдал,

Тех кто, что то искал,

Тех кто думал всегда про другое.

Кто с восходом вставал,

Кто от слов прозябал,

Кто оставил, что то святое.

В кратких, быстрых шагах, день и ночь на ногах,

Я все шел под слова из могилы.

Он мне все говорил, он надежду дарил,

А слова его все еще плыли.

Все о том же, о том же твердят мне они,

Есть для жизни благие причины.

Что горят в нашем мире святые огни,

Что избавят они от кручины.

Он говорит, тело духом хранит,

Что для каждого есть своя ниша.

И готов ли ты встать и ответственность взять,

Только правильно ль я все услышал?

С каждым днем уповая на светлую даль,

Я иду совершая ошибки.

И когда обернусь мне естественно жаль,

Как мгновения эти отрывки.

Но я все же иду, сквозь несчастье, беду,

Я ищу все дороги к рассвету.

Эту воду из Леты, второй раз я испью,

Чтоб найти свое счастье на свете.

Видно многих судьба, нитью белой сплела,

Видно многих мученья похожи.

И Сизиф и Тантал и Ликург уповал,

С этой нитью остаток и прожил.

Так Орфей потерял то, что долго искал,

Обернувшись в шагах до восхода.

Так он выход искал, так он долго плутал,

Сочиняя нуар, был разодран.

Так страданья всегда, красным пеплом горя,

Проникают все чаще в сознанье.

Так прожить веселясь, в быстром танце кружась,

Не удастся в огне состязаний.

В вехе солнечных дней, под потоком идей,

Может быть и наступит прозренье.

Только выбраться бы, из мирской суеты,

Порицанья, гоненья, призренья.

В край далекий, родной меня тянет душой,

Там мне тихо, спокойно и сладко.

Только где же найти, мне все эти пути,

И найти мое свое светлое завтра?

2. «Монументы древней эры…»

Монументы древней эры

Красным пламенем горели,

А ржавели мы.

На запятнанной дороге

След кровавый и убогий,

Приходил ко мне.

Он родством своим кичился,

Красным пламенем гордился,

И следил за ним.

Пламя красное пылало,

Своим видом обжигало,

И слепило нас.

Если б были эти силы,

Что то пламя породили

В нас.

Мы бы радостными были,

Мы бы пламя покорили,

Для служитьбы нам.

Там в глазах потухшей лавы,

Призрак душ и призрак славы,

Обращался к нам:

«Чтоб зажечь вам пламя веры,

Уничтожьте изувера,

Что следит за ним».

Мы смутною толпою

Шли за этой головою,

Что своею службой ослепляло нас.

Он же падал на колени,

Он же проклинал все племя,

Мы его вели.

Мы его вели к могиле,

Как стервятники кружили,

Упиваясь здесь

Красной кровью распылилась

Жизнь, что коле зародилась.

И на коле из прута висит простая голова.

День за днем слепило пламя,

Неустанно красно знамя.

И не думало тонуть.

Так спустя уже недели

Пламя разожглось до селе

До невиданных вершин.

Так огонь окутал строи,

Пожирал колонны боли,

И вершил свой суд.

Призрак старый разыгрался:

«Пламени быть, гореть, сражаться

Ну а вам всем умирать.

В каждом будет его часть.

Кто гореть готов сейчас?

Пламя пыль и пламя страсть».

Так сгорел последний дом,

Вмести с ним и строки в нем.

Кто за пламя воевал в нем до праха и сгорал.

3. «Алкогольные импровизации моей первой любви…»

Алкогольные импровизации моей первой любви,

Незнакомый с прострацией меня грезы вели.

Провожали к окраинам, к твоим теплым рукам,

Цепи связующие нас встретили там.

Мне открылся по новому, свет небесных светил,

Мое сердце ты тронула любовь возродив.

Там где море вливается в небесную синь,

Там надежда парит и сияет над сим.

Трепыхалось сознание в твоих нежных руках,

Ты мое осознание, ты мой рай, ты мой крах.

Мы с тобою играли, играли в любовь,

Только правил не знали сих чувств островов.

У этих законов печальный конец,

Ведь для правил Кирхгофа любовь не творец.

Одиноко взирает на небо луна,

Этой ночью она безмятежно бледна.

И больна высота ее томных вершин,

Исткана красота ее с лучом хладных льдин.

И горит, сверкая над бездной моей,

Белый свет от тумана прошедших страстей.

От проклятья любовь отделяет одно,

Время прожитых лет в свете глаз неземном.