Эмигрант. Испанская война

Дух свободолюбивых басков передавался в их сказках, в их мифологии. Горцы противостояли в них различным естественным и противоестественным противникам. Из того, что мне рассказала Дуниша, мне более всего понравились сказки: «как появились в Пиренеях горы и ущелья» и про «моряков-басков и три волны». А «сказку про баска Ганиса и испанскую королеву», рассказанную мне перед тем, как мы расстались в очередной раз, я запомнил практически дословно:

…Случилось это в Басконии лет этак сто назад. Шли по горной дороге к перевалу, что отделяет страну Францию от страны Испании, двое. Баск по имени Ганис, которого знала вся округа, и прекрасная девушка. И была эта девушка сама Испанская королева. Быстро шли Ганис и Испанская королева, но вот королева остановилась и спросила:

– Ганис, баск Ганис, как я смогу отблагодарить тебя за службу? Хочешь золота, Ганис? Идём со мной в Мадрид, и ты станешь там генералом или камергером…

– Камергером, королева? – улыбнулся Ганис. – Нет, я не могу быть камергером, потому что за дверями вашего двора не увижу вершин Пиренеев. Да и генералом, королева, я не смогу быть. Бой барабана не для моих ушей. Я привык к песни ветра, гор и деревьев. Мне нравится эта музыка, и только эта музыка – мой походный марш. Шерстяной берет баска, королева, дороже мне почестей и власти.

– Ганис, баск Ганис, вот и река, – сказала опять королева. – Высоко стоит в ней вода. И я вижу солдат, Ганис. Они хотят помешать нам. Но если ты спасёшь меня, если перенесёшь через эти бурные воды, то, когда я буду в Мадриде, я подарю тебе дворец и годы отдыха и богатства за эти минуты усталости.

– Не бойтесь, королева, – ответил Ганис, – не бойтесь ни холода, ни бурного потока. Вы увидите свой Мадрид! Но ничего не говорите мне о дворце, который ждёт меня в Мадриде, молчите и о годах покоя и богатства. Что Ганис будет делать в вашем городе, где люди днём и ночью живут в каменных клетках, один над другим, один рядом с другим, как будто их заживо похоронили? Баск родился в горах и в горах должен умереть. Постель для баска – утёс, поросший мхом. Здесь он видит сны, и сны его пахнут тмином и тимьяном, они кружатся над его головой, как птицы над Пиренеями.

Замолчала королева и закрыла глаза. Расступились скалы, и поток остановил свои волны, потому что Пиренеям понравились слова Ганиса.

И солдаты не смогли выстрелить из ружей.

А когда королева открыла глаза, она была уже на другом берегу, генералы и камергеры встречали её, чтобы увезти в Мадрид.

А Ганис, никому не известный бедный баск в шерстяном берете, с макилой за поясом, остался в Пиренеях. Южный ветер – Айке Эгоа принёс к баскским селениям звон колоколов. Это королева Испании въехала в город Мадрид. Но Ганис остался в своей стране, среди своих друзей, своих гор, и Айке Эгоа рассказывал ему сказки такие же старые, как сама Баскония…

…Конечно, на следующую встречу не обошлось без сказаний моей родины. Больше всего я любил сказки про богатырей: Илью Муромца, Добрыню Никитича и Алёшу Поповича. Они также понравились Дунише, и тем сильнее был её восторг, что все три былинных богатыря были историческими личностями. Ведь лежат же в Киево-Печерской Лавре мощи Святого Илии Муромского, прославленного в том числе, как и воина. Ведь был же дядя Владимира Красного Солнышка – Добрыня Никитич – другом и сподвижником Святослава и его сына, наместником Новгорода. И ростовский боярин Александр Попович, последний русский богатырь, сложивший голову в битве на реке Калке, в самоубийственной атаке, отбросившей монголов… Все они жили и творили свои подвиги во славу Русской земли.

Понравилась девушке и моя догадка о том, что Змей Горыныч – это образ, олицетворяющий степь и все кочевые народы, ею исторгнутые. Отсюда и срубаемые головы: одну срубишь – появится другая. Разбил Хазарский Каганат Святослав – и тут же пришли печенеги. Справились с ними Владимир Красное Солнышко и Ярослав Мудрый – налетели половцы. Остановили половцев – появились татаро-монголы… Не стало Золотой Орды, освободились от унизительной дани, но Московскую Русь тут же окружило кольцо враждебных ханств: Казанское, Астраханское, Крымское. Так и жили мои предки: в кольце «фронтов»…

Со сказок и былин наших народов мы плавно перешли к литературе. Дуниша конечно знала и Мигеля Сервантеса, и Лопе де Вега; наверняка всем испанцам (а скорее, всем европейцам) были известны Дон Кихот и Санчо Панса, а также герои «Собаки на сене». А вот то, что между писателями имелся определённый конфликт, и Дон Кихот писался, в том числе, как карикатура с Лопе де Веги – этого я не знал.

Ярая патриотка своей земли, басконка не могла пройти мимо философских измышлений Пио Бароха-и-Несси, не могла не восхищаться чистотой помыслов, которые воспевал Антонио де Труэба-и-ла Кинтана.