Эмигрант с Анзоры

Да, и Арни, и Таро были в каком-то смысле избраны. Но скорее, как мои спутники и помощники, отсюда и неожиданно возникшие странные и даже порицаемые в Общине чувства, объединявшие нас. Мы – все трое – являли собой единство. Да, Арни был талантлив и учился лучше всех, да Таро был сильнее других и физически, и духовно. Но именно я, который из троих выделялся меньше, был центром и основой компании. Я тоже неплохо учился, мог бы лучше, но это было ни к чему.

Вспомни, Ландзо, говорил мой собеседник, как на Втором Круге в ваш класс пришел новый наставник, и как он выделял тебя и даже приводил к себе домой, чтобы помочь подготовиться к экзамену.

Вспомни, как твое сочинение «О вере и любви Цхарна» заняло первое место на общешкольном конкурсе...

Вспомни, как отзывался о тебе старвос Гиннор – до того, как его перевели, а ведь все признают, что Гиннор и сам был необычным человеком, некогда талантливым ученым...

Мой собеседник напоминал мне один за другим эпизоды моего детства и отрочества – именно те, в которых я проявил себя особенно хорошо. Когда меня кто-либо хвалил и выделял, когда я выигрывал и оказывался лучше других... И эпизоды эти легко ложились в единую мозаику, в узор, в картину, пока еще неясную, но несомненно значительную и для меня весьма и весьма благоприятную.

Я был не таким, как все.

В этом заключалась и моя трагедия. Ибо в Лервене по некоторым причинам сложилась гипертрофированная общинность... общинный строй не плох, ведь в конце концов, на Квирине он тоже присутствует, но у нас, в Лервене, сознательно разрушали все человеческие связи и воспевали одинаковость и похожесть всех, невозможное, глупое равенство (не равенство потребления, как на Квирине, а равенство способностей и талантов). Я же выделялся из других, так же, как и мои друзья. И все же это была не вина моя.... и даже не беда. Почему так случилось, мы поговорим позже. Однако скажем – я был едва ли не единственным исключением в стране. В целом в Лервене достаточно справедливый строй. Но я в него не вписался. То, что меня хотели осудить – в общем, почти неизбежно, но не из-за общей Лервенской несправедливости, а именно из-за того, что я... ну, скажем так, был исключением из всех возможных правил.

И согласись, говорил мой собеседник, что большинство твоих сообщинников не вело бы себя так мужественно и самоотверженно, как ты...

Надо же – в таком ракурсе я еще о себе не думал. А ведь действительно, я выдержал «качалку», не выдал друзей, и когда было уже ясно, что меня осудят, я думал в первую очередь о друзьях, а не о себе... я не терял присутствия духа, как бы мне ни было плохо. Но кто, кроме меня, Арни и Таро, мог бы себя так вести? Да никто. Пожалуй – никто. Наказания для того и придуманы, чтобы ломать нашу волю... однако мою волю не сломили.

И не могли сломить! Ведь действительно, я и мои друзья – некое исключение... мы всегда чувствовали себя как бы нездешними. Не такими, как все.

Почему они погибли? Это случайность... конечно, лучше, если бы вы выжили все трое. Но все же в троице именно ты играл совершенно особую роль! Именно вокруг тебя все собрались... и счастье... для Лервены, Анзоры, а может быть, и Квирина – счастье, что именно ты выжил.

Почему? Об этом позже.

Теперь о Квирине. Оставшись совершенно один, ты не был сломлен. Вспомни, как тебе было плохо первое время! И однако ты смог собраться и начать жить заново. Ты стал другим человеком! Ты стал самым настоящим квиринцем.

Более того – ты стал одним из лучших.

Вспомни, как ты, еще не умея вести корабль, вел его... и ведь тебе это удалось! Вспомни, как ты вел себя, когда Аригайрт захватил вас в плен! Такое ощущение, что это ты – учитель Валтэна, а не наоборот. Ты проявил такое мужество, такую находчивость и, между прочим, гуманность... любовь к людям... на которые способен далеко не каждый квиринец. Ты еще не защитил даже звания мастера-ско, а уже заработал огромную премию, и вполне заслуженно. У тебя еще, можно сказать, как у эстарга молоко на губах не обсохло, а тебе уже есть чем гордиться.

Случайно ли это? Может ли это быть случайностью?

И при всем этом ты очень скромен и считаешь себя одним из самых последних.

Наконец, вспомни свое поведение с женщинами... Вот этот твой последний поступок. Тупые коры решили сделать из тебя животное, такое же, какими являются они сами.... посвященные... да последний тани превосходит их, ибо все лучшее, что было у них в душе, они давно растратили в оргиях и попойках, распылили в наркотическом дыму. Нет наслаждения, которого они бы не испытывали, нет развлечения, которое было бы им неведомо. Они считают, что посвященному дозволено все, и что это-то сознание вседозволенности является признаком высокой Духовности.

Глупцы! Но мы не будем пока разубеждать их в этом.

Они были разочарованы, когда ты отказался «презреть все моральные нормы и законы», но не настолько, чтобы лишить тебя цимо...

Впрочем, я не позволил бы им этого.

Разве ты еще не понял, Ландзо, кто ты?