Эмигрантка. История преодоления

Одним ясным октябрьским утром мы приехали в больницу. Я раньше никогда не бывала в местных клиниках. Просторная палата, рассчитанная на двух человек, телевизор, раскладывающиеся кресла для посетителей и собственный душ – после российских медучреждений это напоминало скорее пятизвездочный отель. Добавьте сюда неограниченное время визитов, возможность одному из родственников ночевать в палате и – для полноты картины – трех медсестер на пол-этажа.

Привыкшая к тихим беспроблемным грызунам, я и не представляла, сколько хлопот способен доставить щенок, особенно если никто не позаботился о его дрессировке.

Часов в двенадцать Хуанки увезли на операцию. Со мной остались свекор и его жена Бисси, с которой мы почти с самого начала стали закадычными подругами. Я не могла усидеть на месте и ходила из угла в угол. Хирург показался из операционной лишь спустя четыре часа. Он сказал, что все прошло отлично: абсцесс полностью удален, равно как и остатки сеток. Теперь моему мужу предстояло ходить со специальной машинкой, которая ускорит заживление раны, потому что разрез был очень большой.

Меня на полчаса пустили в реанимацию. Это единственное отделение, куда, как правило, пускают по расписанию. У меня сжалось сердце: Хуанки выглядел очень плохо, почти не мог говорить и постоянно давил на кнопку подачи морфинов. Я поцеловала его:

– Я так за тебя переживала, любимый. Так боялась тебя потерять!

Он смотрел на меня влюбленными глазами.

– Со мной все в порядке, не волнуйся.

– Я люблю тебя.

– И я тебя.

Я стояла около него, пока медсестры меня не прогнали. Лишь выйдя из отделения, я заплакала. Казалось, вся скопившаяся за долгие месяцы усталость разом навалилась на меня.

Покинув больницу, я зашла в ближайший бар и заказала двойной виски. Осушив стакан почти залпом, я почувствовала себя немного спокойнее.

Переночевала я дома, а утром вернулась к мужу. Он выглядел гораздо лучше.

– Боже, я так за тебя переживала!

– Ну ты же знаешь, что я робокоп, – отшутился он.

– Да уж, робокоп – чуть не отправился на тот свет.

– Спасибо, милая. Если бы не ты, меня бы уже не было в живых!

– Я знаю, – ответила я и вдруг остро ощутила, что так и есть.

На следующий день его перевели в палату. Он повсюду ходил с аппаратом, соединенным с огромной угольной губкой, выполнявшей дренажную функцию. Поначалу меня просили выйти из палаты во время перевязки, но потом я убедила врачей и медсестер, что не буду падать в обморок, и они привыкли к моему присутствию, а порой и вовсе показывали мне края раны со словами: «Смотри, Катя, вот здесь срастается, а вот здесь появилась более плотная ткань».

Я, как и предполагала, практически жила в больнице. После двух мучительных ночей на раскладном кресле я принесла с собой надувную кровать и нагло, не спросив никого, разместила ее рядом с кроватью Хуанки. Спать на полу было холодно: из окна сквозило, но так я хоть немного отдыхала. Работала я тоже в палате, поскольку муж капризничал и требовал, чтобы я постоянно находилась с ним. Обедала я тоже в больнице, покупая еду в китайском ресторане неподалеку.

Моя десятилетняя дочка была предоставлена сама себе: она самостоятельно ходила в школу, готовила, гуляла с собакой. Она оказалась зрелой не по годам, и я восхищалась ею.

Время текло, наши соседи по палате то и дело сменялись, все на этаже успели меня узнать. Пользуясь своим особым положением, я стала спать в кровати Хуанки. Сначала я немного стеснялась этого: врачи, совершавшие обход по утрам, очевидно, удивлялись. Но ничего не говорили. Поэтому я окончательно обнаглела и даже перестала реагировать, когда дверь палаты открывалась.

Наконец Хуанки выписали – вместе с аппаратом, который нужно было носить почти до полного заживления раны. Я почувствовала облегчение: мне больше не придется сидеть взаперти целыми днями. И кроме того, я надеялась, что отныне уж точно все будет хорошо.

И напрасно. Однажды утром муж проснулся в том самом настроении, которого я боялась. Это читалось в его взгляде и голосе, и я замерла в ожидании бури. Началось все опять с какой-то несущественной мелочи, но он мгновенно завел старую песню о главном. Я долго не поддавалась на провокации.

– Ты монстр, ты эгоистка, ты никого не любишь, – сыпались на меня безосновательные упреки. – Ты со мной из-за гражданства. Как только ты его получишь, ты меня бросишь.

– Успокойся, пожалуйста, Хуан Карлос. – Я старалась держать себя в руках.