Эмигрантка. История преодоления

Хуанки переменился в лице. Он-то думал, что, устроив цирк с нотариальной конторой, избежит развода, но получилось наоборот. Он лишь ускорил разрыв и разозлил меня. А меня опасно доводить до точки кипения. У меня большой запас терпения, но, когда человек переступает черту, я ухожу стремительно, не оглядываясь и не объясняясь. Возможно, кто-то воспринимает это как бегство. Ну и ладно. Главное, что сама я знаю: это осознанное и обдуманное решение.

– Любимая, для чего мне теперь жить? – предпринял он последнюю отчаянную попытку.

– Это не моя проблема, прости.

Он начал с мрачным видом собирать вещи, а немного погодя позвал собаку, но я его остановила:

– Нет, собака останется со мной. Ты не в том состоянии, чтобы я могла доверить тебе живое существо. Макс, домой, – скомандовала я. Пес повиновался.

– Не поступай со мной так, ты же знаешь, как я люблю Макса! Не отнимай у меня сразу все. – Хуанки старательно давил на жалость.

– Напоминаю, что ты живешь в отеле, в котором не разрешается содержать собак, – парировала я.

– Я буду ночевать в машине, только бы быть с ним!

– Ну уж нет. Я не хочу, чтобы моя собака спала в машине. А ты можешь делать что хочешь. Заведи себе свою собаку, например.

– Но Макс и моя собака тоже!

– Да? Серьезно? Заплатила за него я, вырастила его я, выгуливали его я и моя дочь, деньги на его содержание тратила я. Я что-то пропустила?! – Я ощутила прилив гнева. – Уезжай немедленно, а за остальными вещами зайдешь потом. Отдай ключи и мои кредитки.

Он сдался без боя. Отдал все, что я потребовала, и ушел.

Правда, перемирие было коротким, как и следовало ожидать. Он засыпал меня звонками, на которые я не отвечала, и сообщениями, которые я игнорировала. Хотя порой все же писала что-нибудь вроде: «Ты для меня больше не существуешь». Но он не унимался, и через неделю мне это осточертело. Мне и так было тяжело, а он еще сильнее трепал нервы. Я написала ему: «Если ты сейчас же не прекратишь писать мне и Кате, я с этим телефоном пойду в полицию и попрошу, чтобы тебе запретили со мной контактировать каким бы то ни было способом». Памятуя случай со своей матерью, он быстро одумался.

Но опять-таки ненадолго. Спустя несколько дней он возобновил атаку. Тогда я пошла на крайнюю меру – заблокировала его в скайпе, «Фейсбуке», «Вотсапе» и телефоне.

Он попытался связаться со мной через дочку, но это я мигом пресекла. Тогда он начал писать нашим общим друзьям, рассказывая обо мне всякие ужасы, жалуясь, что я выгнала его на улицу практически голым и без средств к существованию, или требуя, чтобы я немедленно вернула ему какие-то вещи. Пришлось обзвонить знакомых и объяснить, что происходит. Большинство отнеслось к ситуации с пониманием. Кроме того, зная Хуана Карлоса, они верили мне, а не ему. Но некоторые все же встали на его сторону.

Он писал даже тем, с кем давно разругался. К примеру, в «Фейсбуке» решил вновь добавить в друзья Айноа, которую за несколько месяцев до того заблокировал в порыве очередного приступа бешенства. Ей тогда понадобилась помощь, и я, разумеется, не могла отказать. Мы с Катей отправились к Айноа, оставив Хуана Карлоса дома: его сердце плохо реагировало на любую нагрузку, включая обычную ходьбу. Он ужасно разозлился, так как в последнее время старался никуда не отпускать меня одну. Я уехала, не обращая внимания на истерику мужа и на его бесконечные эсэмэски.

Айноа открыла мне дверь с перекошенным лицом: видя, что я не отвечаю, Хуан Карлос начал писать ей. Сто пятьдесят сообщений в секунду, как обычно. Чтобы прекратить это, я ответила ему, что доехала. Он принялся засыпать меня посланиями с новой силой. Айноа сказала:

– Катя, как ты с ним живешь?! Он же настоящий самодур.

– Я знаю, дорогая, знаю, но пока у меня нет другого выбора.

С тех пор Хуан Карлос заблокировал Айноа везде, обосновав это тем, что она не считается с его дружескими чувствами. Я только пожала плечами: у меня не было сил спорить. Когда Айноа навестила меня в больнице, он с ней не поздоровался – просто прошел мимо. Кстати, я не сразу сообразила, но он делал все возможное, чтобы рассорить меня со всеми подругами, и постоянно рассказывал, какие они нехорошие. И вот теперь он захотел возобновить дружбу. Айноа, естественно, отказалась.

Наконец Хуан Карлос, кажется, осознал, что сопротивление бесполезно, и прекратил меня донимать. Когда после его отъезда прошло четыре месяца, я написала ему: «Когда ты заберешь свои вещи? Мне бы хотелось начать жизнь с чистого листа, а огромное количество твоих вещей никак этому не способствует!» Мое сообщение потянуло за собой двухдневную перебранку, но затем он заявил, что приедет на следующей неделе.

Я не сразу сообразила, но он делал все возможное, чтобы рассорить меня со всеми подругами, и постоянно рассказывал, какие они нехорошие.