Эмигрантка в стране магазинов

На практике же постоянное подозрение эмигрантов в различных пакостях зачастую выражалось в додумывании какой-либо их фразы или поступка. Представьте себе, что вы – эмигрант и в данный момент мирно с кем-нибудь беседуете и что ваш разговор внезапно прерывается третьим действующим лицом, которому удается расслышать обрывок сказанной вами фразы: «А что касается моей новой напарницы по работе – Марии, то она за…» Допустим, вы хотели сказать, что она заболела. Так вот, даже и не надейтесь на подобный вариант додумывания. «За…» обязательно превратиться в «забитая», «зараза», «затюканная», «зазнайка», «зануда», «завистница», «занимает деньги (имеется в виду – регулярно) и не отдает» и т. д. и т. п. – проще говоря, во все что угодно, но только не в «заболела». И проблема заключается не только в том, что именно так это будет интерпретировано вашим европейским собеседником, а в том, что подобную интерпретацию сказанного он тут же доложит вашей коллеге по работе по имени Мария. И когда на следующий день вы предстанете пред ясными очами этой Марии, то ее реакцию совсем не трудно будет предугадать.

Причем, если в общении между европейцами временной фактор определял степень доверия, то от эмигранта коренное население постоянно ожидало чего-то плохого, независимо от того, сколько времени они с ним были знакомы. Закономерность, согласно которой доверие увеличивается прямо пропорционально тому, чем дольше вы общаетесь с тем или иным человеком, в странах Европы на эмигрантов ни в коей мере не распространялась. Для наглядности приведу следующий пример.

В тот день несколько продавцов, сгрудившись около моего кассового аппарата, подшучивали над директором магазина в его отсутствие. В какой-то момент мне приспичило в туалет, и я отлучилась туда всего на несколько минут, а по возвращении меня ожидал коллективный допрос: «Ты что, шефу что ли на нас доносить ходила?» Я: «А когда я на вас кому-нибудь жаловалась?» Коллектив: «Да кто тебя знает, ты ведь русская». Другими словами, по той же самой причине, по которой на космонавтов не действует закон всемирного тяготения, на попавших в Европу эмигрантов не распространялась ни одна закономерность нормального человеческого отношения. Так вот, дорогие мои соотечественники, желающие в ближайшем будущем поселиться где-нибудь в Европе на ПМЖ, имейте это в виду!

* * *

В итоге на протяжении восьми лет, проведенных в Стране Магазинов, все мои попытки интегрироваться завершились провалом. А может, дело было в том, что мы с жителями Страны Магазинов просто-напросто расходились в понимании слова «интеграция». С моей точки зрения, интеграция возможна только при наличии общения, базирующегося на взаимном обмене информацией равноценного характера: ты – мне, я – тебе. Один спрашивает, другой отвечает, а затем отвечавший спрашивает и спрашивавший отвечает. Другими словами, для интеграции необходим содержательный диалог, на основе которого в дальнейшем могут установиться дружеские отношения. Но когда местные жители у вас все время о чем-нибудь допытываются, а сами о себе ничего не рассказывают, то это шпионаж какой-то получается, а не интеграция. Об эмигранте коренные европейцы, как правило, желают знать все, но при этом о своих интересах, времяпрепровождении, взглядах на жизнь и прочих аспектах личной жизни либо не говорят вообще ничего, либо отделываются общими фразами, вроде такой: «Да, я тоже иногда хожу в кино, собственно говоря, почему бы и нет?» На основании этого я сделала вывод, что единственным мотивом для общения со мной у жителей Страны Магазинов являлся исследовательский. Они изучали меня, как ученые-биологи изучают недавно обнаруженный вид растения или животного. И поскольку полноценного общения между нами так и не установилось, то и отношений, как таковых, тоже не было. Одним словом, большинство европейцев воспринимало интеграцию иностранных граждан в виде довольно стандартной схемы, по которой в обязанность эмигранту вменялось детальное изложение местным жителям всего, что касалось его личной жизни, неукоснительное следование традициям своей новой родины, а также предельная любезность при общении с коренным населением страны, независимо от их собственного отношения к эмигрантам. Кроме того, в свободное от работы время эмигрант должен был на добровольных началах оказывать всестороннюю помощь местным жителям, при этом стараясь особо не попадаться им на глаза, проживая в каком-нибудь гетто на окраине города.