Эмигранты

Дальше он развивал эту мысль и старался вдолбить, что подчинение военачальникам есть главное условие воинской службы. Из этого следовало, что Саше, как их главному начальнику, нужно беспрекословно подчинятся. Вообще Сашу в часы занятий нельзя было узнать — он становился властным, суровым, предельно лаконичным, и в нем никак нельзя было узнать изнеженного и капризного субъекта, каким его видел Леонид у доктора Зерновского.

— Строевой устав должен быть у каждого! — потребовал Саша. — Пойдите на толкучку и купите у букинистов. Я еще раз повторяю, что скоро будет смотр и мы должны к нему отлично подготовиться!

Ребята в союзе монархической молодежи все время прибывали. Как узнал Леонид, всех ребят направлял в союз под тем или иным предлогом доктор Зерновский. Большинству из них он обещал помочь устроиться на работу. А пока создавал организацию для честолюбивого Саши, хотевшего быть начальником.

Итак, начались каждодневные хождения в подвал. В прокуренном сыром помещении собирались нигде не работавшие парни и убивали свой вынужденный досуг зубрежкой строевого устава и шагистикой. Многие проводили в подвальчике целые дни, «дневали», как полагалось по уставу. Дневальные наводили в помещении относительную чистоту, а потом в большинстве случаев садились перекинуться «в очко», проигрывая друг другу дешевые папиросы поштучно. В дневные часы сюда забредали не только дневальные, но и остальные ребята, не знавшие как убить свободное время.

Здесь впервые Леонид услышал о великом князе Кирилле Владимировиче, которого часть эмиграции провозгласила «законным монархом». Кирилл жил во Франции и милостиво принял титул. Правда часть эмиграции упорно не желала его признавать претендентом на российский престол, вспоминая старые разговоры о его спасении при гибели крейсера в годы русско-японской войны, когда про него говорили, что он потому спасся, что на воде навоз не тонет. Такая характеристика вроде бы соответствовала высокому званию монарха российского. Но старое при желании забывается и легитимное движение все больше завоевывало сторонников в рядах русской эмиграции, тем более, что другого, более подходящего кандидата на должность монарха не находилось.

В Харбине легитимистов возглавил генерал Кислицын. Доктор Зерновский, служивший в свое время под началом генерала Кислицына, одним из первых встал в ряды законопослушных подданных Кирилла. Так по воле доктора Зерновского, как дань почитаемому монарху, возник союз монархической молодежи, коему было предначертано нести и верноподданнические функции и удовлетворять честолюбивые замыслы жившего у доктора Зерновского Саши Рязанцева, к которому доктор питал особую привязанность. Поистине, пути политики неисповедимы!

Леонид учился в первую смену. С учителем он очень отстал, старался нагнать пропущенное во время болезни, но это становилось все труднее — в выпускном классе программа была большая, а тут еще ежедневно надо было ходить вечерами в подвальчик. Матери он говорил, что занимается спортом, а доктор Зерновский, как-то наведавшись к жене генерала Бухтина, сказал матери, что Леонид делает большие успехи в спорте и что его здоровье значительно улучшилось. Доктор Зерновский был знатоком человеческих душ и знал, как повлиять на мать.

Как выяснил вскоре Леонид, не у него одного родители не знали истинной сущности их вечерних занятий в подвальчике. Очень туманное представление имела о вечерних отлучках сына мать Виктора Ващенко. Многие ребята держали флотские клеши и апашки в «штабе» и переодевались, приходя на занятия. Доктор Зерновский был щедр безгранично — всем ребятам он за свой счет заказал форму: черные брюки-клеш, апашки и длинные шарфы-пояса. Как всякая политическая организация, возникшая в эмиграции, союз монархической молодежи нуждался в финансировании и доктор Зерновский взял на себя заботу и высокую миссию содержания своего детища, тем более, что материальные затраты были не велики, а врачебная практика давала отличный доход.