Эмиграция энной волны. Женские истории

Поменяли! Из-за этой дурехи, хотя Глеб все равно хотел уезжать, увезти и меня из Москвы. Слишком много завистников там.

Мне ведь тоже давно надоели все охранники, телохранители. Ты живешь с ними, как на витрине. Даже мысли твои они видят. Злые, будто бы псы, если что-то не так. Понимаю – такая профессия. Вы закурите?

– Я не курю.

– Не пойму, как же Вам удалось найти мужа?

Казалось, не я, а Кристина пыталась собрать анамнез моей жизни, по-видимому, обратив внимание, на мое обручальное кольцо.

– Вы не пьете, не курите, не сексапильная. Неужели одними мозгами? Анжелика сказала – они у Вас есть и не просто есть, а на все сто.

Я была польщена подобной характеристикой Анжелики, еще так мало знавшей меня, но тем не менее нашедшей верный пиарный трюк для убеждения своих непростых друзей.

– На все сто или меньше, я еще не задумывалась.

– А я Вам подскажу – не на все сто. Если бы они были такими, Вы собрали бы деньги на свою ординацию. Мне бы Ваше образование…

– Что ж, спасибо Вам за откровенность, Кристина!

– Я всегда говорю то, что думаю. Впрочем, хватит болтать, я забыла, что моя болтовня – это деньги, ведь у Вас консультация. Сколько стоит она, а то я раскудахталась?

– Вы – подруга Анжелы, значит, даром.

– Но Анжела имеет здесь сотню друзей, и Вы с них не возьмете копейки? – не то удивлялась, не то пыталась уличить меня в неискренности Кристина. – Или Вам просто некуда деть тут свободное время?

– У меня его нет.

– Если нет, так зачем же его разбазаривать даром? – почти менторским тоном начала поучать меня жизни хозяйка. – Правда, если работа для Вас – это хобби, как для Глеба – картины… Он сейчас покупает Ван Гога. Сумасшедшие деньги и за азиата. То ли был он вьетнамцем, то ли был он корейцем…

– Ван Гог был и остался знаменитым голландцем.

– Не шутите, с такою фамилией…

– Но что все-таки с Машей? – настаивала я на своем, утомленная от общения с хозяйкою особняка.

– Да свихнулась она, увидав тронный зал. Черт бы взял его!

– Можно ли поточнее?

– Попробую.

И Кристина, по-прежнему наслаждаясь вином, мне поведала уже подробно, что случилось, как и почему.

– Когда мы переехали в Австрию, Машку я не взяла, пусть живет, как жила, у родителей. Она в доме подмога. Без нее трудно им. Ей шестнадцать уже. Помогала деньгами, как раньше. Машка рвалась сюда. Я не скрою, обещала ей позже, потом. Но когда Глеб привел в дом к нам Дуньку, видите ли, ее раздражает то, что мать заимела бойфренда, а она его не признает, ждет, что папа вернется к ним снова, – с нескрываемым ехидством рассказывала Кристина, – я тотчас же позвала к нам Машку. Почему его дочь, не моя? Я веду целый дом, а не Дунька, – Кристина даже заалела от возмущения.

– Надо же, чтоб случилось такое! – не успокаивалась она. Правда трудно было понять, что все-таки подразумевается под «такое» – приход в дом дочери Глеба или приглашение Маши.

– Моя Машка приехала и… обалдела. Не поверила, что так вообще можно жить. И заплакала даже от зависти. А когда я ее завела в тронный зал, с ней случилась истерика. Она даже каталась по полу, – Кристина размахивала бокалом с вином, как платком, расплескивая капельки рубиновой жидкости по столу.

– Почему Вы назвали зал тронным?

– Потому что там трон.

– Трон кого? – Я пыталась понять, что Кристина подразумевает под словом «трон», наслышавшись от нее об азиате Ван Гоге.

– Кого? Глеба! Он его заказал по специальным проектам. Заплатил уйму денег за дурь. Мы с ним даже ругались.

– Для чего Глебу трон? – Я не верила ей. Она вновь мне казалась бароном Мюнхаузеном.

– Говорит, что на нем ощущает себя человеком, – не скрывая иронии, объяснила Кристина.

– А без трона нельзя?

– Ему так захотелось. А мой муж не мечтает, он действует. Захотел – тут же сделал. Средств на это хватает. У него дар особый – делать деньги из воздуха, – уже явно не иронизировала, а восхищалась своим Глебом Кристина. – Он мальчишкой смекнул первый раз, как себе заработать на велик.

И опять уже вместо истории с Машей мне пришлось услышать, как десятилетний Глеб в конце шестидесятых годов в бывшем Советском Союзе прекрасно понял, что на зарплату родителей, которые весь день были на работе, не купишь себе даже лишний раз леденцов, а не то, что велосипед. И тут же смекнул, как можно исполнить свои желания. Он стал продавать обычную водопроводную воду на базаре торговцам, не имеющим возможности отойти от своего прилавка и умирающим от жажды, особенно в летнюю жару. Тогда никакой пепси или фанты еще не было, а если и появлялись где-то, то были дефицитными. В общем, благодаря водопроводной воде Глеб не только купил себе велик, а даже начал помогать родителям.