Эмиграция (июль 2007)

Мастер полигона твердых бытовых отходов думает: хорошо дела идут, мусора все больше и больше, жизнь у народа налаживается; надо бы кого-нибудь на прессовку бумаги найти, а то одному не управиться; много тут, на свалке, всякой швали ошивается; вот, к примеру, Михалыча можно нанять - он вроде пьет поменьше остальных, не совсем еще спился, соображает что-то, пусть себе прессует, чего там сложного, справится как-нибудь, буду ему денег подкидывать, чтобы на бухло хватало, ему больше-то и не надо.

Михалыч думает, вернее, не думает, а говорит: а чего, нормально, это самое, ну там, прессовать, это, давай, не вопрос, сколько денег, ну нормально, че там, как там это все делать, а, понял, не дурак, соображу, ты это, давай-ка, это самое, аванс, как говорится, обмыть, чтоб хорошо работалось, да не боись, все будет нормалек… эх, утро красит нежным цветом, ну, за ударный труд… Ах, чтоб тебя… А-а…

И нет Михалыча.

Сестра… Почему-то кажется, что сестра где-то рядом со свалкой должна быть - или там же, на свалке: можно предположить, что она недалеко ушла от Михалыча в смысле социального статуса и материального положения. И вот мастер полигона делает ей некоторое предложение, и сестра думает: Михалыч-то совсем пропащий был, все равно ему помирать, а тут человек дело говорит, чего мне с ним ссориться, Михалыч сам виноват, нажрался и под пресс полез, а хорошего человека в тюрьму посадят, зачем это мне, а он деньги нормальные дает, как раз Михалыча помянуть хватит, конечно, заявление заберу, как скажете, да, материальный и моральный ущерб, спасибо, ох, спасибо.

Все довольны: и мастер полигона, избежавший наказания за смерть человека, и сестра, получившая отступные, на которые можно хорошо гульнуть, и правоохранительные органы, избавившиеся от лишнего малоперспективного дела. Правда, доволен ли Михалыч - выяснить затруднительно. Впрочем, кого это интересует? Подумаешь, какой-то бомж с помойки.

Через некоторое время мастер полигона опять потихоньку наладит прессовку бумаги. А в качестве, так сказать, оператора пресса вполне можно нанять сестру покойного Михалыча. Будет трудовая династия. Чего там сложного, справится как-нибудь.

Стыд и бесстыдство

Александр Павленко, 69-летний пенсионер из города Тында Амурской области, инвалид третьей группы, как и многие другие инвалиды, в течение месяца пытался получить по льготному рецепту аэрозоль «Беродуал» для снятия спазмов в бронхах. В единственной в Тынде аптеке, которая занимается обслуживанием льготников, этого препарата для выдачи по рецептам не оказалось. Александр каждый день приходил в аптеку и просил выдать лекарство, но ему отвечали, что лекарства нет, хотя на витрине препарат стоял. Затем предлагали купить аэрозоль за деньги, но цена (около 500 рублей) для пенсионера была слишком высока. Тем более что «Беродуал» льготникам должны выдавать бесплатно.

Получив очередной отказ, Павленко заявил сотруднице аптеки, что готов купить лекарство, и достал деньги. Когда фармацевт положила медикамент на прилавок, пенсионер забрал его, а расплачиваться не стал, засунул купюры обратно в карман и ушел. Женщина выбежала на улицу за инвалидом, однако он успел сесть в машину и уехать. Фармацевт запомнила номер автомобиля и сразу же написала заявление в милицию.

Инвалида пытались обвинить в мошенничестве, но в возбуждении уголовного дела было отказано из-за слишком маленькой суммы ущерба. При этом возместить ущерб деньгами Павленко отказался, а о возвращении препарата в аптеку речь даже не заходила: принять проданное лекарство обратно аптека не имеет права. Ущерб, нанесенный аптеке, будет возмещен из зарплаты дежурившего в тот день фармацевта.

Лекарство находилось в свободной продаже и не выдавалось инвалидам бесплатно, так как аптека закупила его за счет собственных средств, а не по государственной программе обслуживания льготников.

Некоторые участники этой истории, наверное, испытывали стыд. А другие совсем никакого стыда не испытывали.

Стыдно было Александру Павленко, пожилому и, возможно, солидному человеку: в его-то возрасте пускаться на такую авантюру, да еще ради того, что ему и так по праву принадлежит. Ходил, просил, просил, сколько можно просить, невмоготу уже, все-таки серьезная болезнь, и вот пришлось на старости лет хитрить, как мальчишке. Ну а что ему было делать. Довели человека до отчаянного положения.