Эмиграция как литературный прием

Ритуал потребления водки — это своеобразная йога, со своей дыхательной системой. Точнее, с двумя дыхательными системами. Согласно первой, нужно глубоко вздохнуть, выпить рюмку залпом и затем, все еще сдерживая дыхание, закусить чем-нибудь соленым. Лишь после этого можно сделать глубокий выдох. Вторая система совершенно иная: ты выдыхаешь, совершенно освобождая легкие, выпиваешь рюмку залпом, заедаешь чем-нибудь соленым, все еще сдерживая дыхание, и лишь затем позволяется сделать глубокий вдох. При всем различии этих систем цель тут — не только предотвратить ожог гортани рта крепким спиртом и забить неприятный вкус самогона. Это еще и резкое вспрыскивание кислорода в мозг, действующее наркотически на выпивающего. Кроме того, это хорошее упражнение, развивающее мускулатуру груди и эффективность работы легких. Не надо никаких тренажерных залов.

У каждого напитка — от пастиса до хереса — свой антураж употребления. Русские тоже пьют разные напитки. Русские пьют, можно сказать, всё. Из отечественной литературы мы знаем, что русские пьют коктейли из лака для ногтей со средством от потливости. Иисус превратил воду в вино. Мы всякое вино превращаем в водку. И пиво тоже. У пивных ларьков в кружку пива подливают водку, пока вкус пива не становится неотличим от водочного. Мы пьем и вино и херес, и перно и кубинский ром; но пьем мы их так, как будто все это — еще одна разновидность водки. Даже коньяк. Да и коньяк-то появился в России не столько из-за французов, сколько по грузинским каналам, из-за Сталина, в знак уважения к вождю. И выпивался бутылками, как еще одна версия водки. Портвейн и коньяк — всё стаканом и всё под килечку. У водки горький тухловатый, шибающий в нос вкус — вы закусываете ее соленейшим огурцом или селедкой. А если нет ни того ни другого, можно занюхать рукавом. Вы закусываете — то есть пытаетесь забить во рту вкус того, что сейчас выпили: то есть сам процесс закусывания водки включает в себя феномен диалектического самоотрицания. Материальное, самоуничтожаясь, становится проявлением чисто спиритуального.

Все алкоголики в душе алхимики, потому что пытаются выделить спирт из самых непредсказуемых составов. Мне рассказывали про работяг, оказавшихся без водки в деревне, где в магазине был лишь зубной порошок. Оказывается, то минимальное количество спирта, что содержится в зубном, то есть меловом, порошке, можно выделить, если постепенно вымывать огромные порции зубного порошка в тазу. Все спиртовое выходит на поверхность, весь мел идет вниз. На это вымывание крупиц алкогольного золота уходит много часов. В конце каждому досталось по полстакана подозрительной смеси беловатого цвета. Все заглотнули и захорошели. А через несколько минут стали блевать. Но блевали они белыми струями. И запах стоял — как от зубного порошка, парфюмерный. Так, наверное, блюют ангелы.

Однажды мой приятель обнаружил у себя на окне за шторой бутылку крепленого вина «Солнцедар». Она осталась после шумного пьяного вечера недопитой и так и простояла около месяца. За месяц с жидкостью внутри произошли удивительные метаморфозы. Жидкость разделилась на две половины: прозрачная наверху, темная внизу. То, что было наверху, по запаху напоминало ацетиленовый спирт. Нижняя часть по густоте цвета была похожа на деготь. На ощупь это была страшно клейкая смесь. Он еще долго пользовался ею в качестве клея по хозяйству. Держалось прочно. Дело в том, что «Солнцедар» производился в Алжире и экспортировался оттуда, как нам стало известно позже, в нефтяных цистернах. Эффект «Солнцедара» был непредсказуемый, особенно если пить его пивными кружками, как в распивочных-автоматах.