Эмиграция. Русские на чужбине

Германия в союзе с Италией, Венгрией и Болгарией напала рано утром в воскресенье 6 апреля 1941 г. на Югославию. Слава (Святослав Владимирович) Пелипец (1916–1946), который незадолго до войны был призван в армию, отбывал воинскую повинность в Школе артиллерийских офицеров запаса. В артиллерию он попал потому, что, будучи агрономом, должен был знать уход за лошадьми, а югославянская артиллерия вся была на конской тяге. Вместе со школой Слава был послан защищать Сараево на какие-то несуществующие позиции. Ни он, ни его начальство не знали, куда им идти, и блуждали по горам, пока не наткнулись на немцев и не сдались в плен. Немцы пленных повели на сборный пункт в Сараево. Славе удалось бежать в прилегавшие к городу леса, хорошо ему знакомые по разведческим походам.

В предрассветном тумане, сбросив с себя форму, босиком, в одном белье, он перешел вброд реку Миляцку и почти сразу оказался дома. Из-за апрельского холода и ледяной воды Слава сильно простудился, и когда немцы, под угрозой расстрела, потребовали, чтобы все бежавшие из плена или разбежавшиеся из воинских частей добровольно явились в плен, Слава решил никуда не идти, а дома у матери лечиться от простуды. Положение Славы было опасным. Он боялся выходить днем на улицу, чтобы его кто-нибудь не узнал и не донес, а вечером не мог выходить из-за полицейского часа. Сперва немцы установили полицейский час в 8 часов вечера, но затем перенесли его на 9 вечера.

Югославия капитулировала, не успев провести всеобщую мобилизацию. Так, Борис Мартино, хоть и был офицером запаса, не был призван, и решил, что незачем добровольно являться в плен. Чтобы не попасть случайно в облаву, Борис тоже первые дни отсиживался дома. Только я, со своим студенческим удостоверением, мог ходить свободно по улицам, так как всем было известно, что студентов в армию не брали. Таким образом, я оказался свидетелем шествия военнопленных, которых вели почти без конвоя на вокзал для отправки в Германию. Зрелище было тяжелым. Впереди шли два или три генерала, за ними полковники, младшие офицеры и солдаты. У многих, но не у всех, в руках были небольшие деревянные сундучки с вещами. Несмотря на угрозу расстрела, многие в плен не явились, и мне кажется, немцы их и не искали.

В Сараеве не было местного радио, и немцы свои распоряжения давали через объявления. Темы были разные, но все кончались одинаково: за неповиновение — расстрел. Были и менее кровожадные объявления, например, с изображением немецких бумажных денег и монет, которые стали обязательными к приему по принудительному курсу — 20 динаров за 1 марку.

Югославская полиция обеспечивала порядок в городе, но были и немецкие полевые жандармы. У югославских полицейских, в знак капитуляции, были белые повязки на рукавах.

Мне стало ясно, что ни о каком скаутском походе в день св. Георгия не могло быть и речи. Единственно, что можно было бы сделать, так это собрать ребят на молебен в церкви. Батюшка был доволен таким решением. До войны православный день св. Георгия 6 мая был выходным. Войска, школы и югославские скауты до зари уходили в горы. Таков был обычай, и делалось это в память тех сербских четников, которые в день св. Георгия все годы турецкого ига собирались в лесах, чтобы оказывать вооруженное сопротивление туркам. Сербы ежегодно соблюдали этот обычай и уходили в горы до зари, а за ними не спеша шли и мы, русские скауты-разведчики, и хорваты, и даже мусульмане.

В Сараеве в 1941 г. день св. Георгия был рабочим, но так как школы были закрыты, то в церкви собралась вся дружина, кое-кто из родителей, да и кое-кто из сербов.

Власть в Хорватии немцы сразу передали усташам — самой зверской из всех профашистских партий, которые уже 10 апреля 1941 г. провозгласили в Загребе Независимую Державу Хорватию. Независимость эта была относительной, так как Хорватия была разделена на две зоны оккупации — немецкую и итальянскую.

Во главе усташей стоял Анте Павелич (1889–1959), который в 1915–1929 гг. был секретарем хорватской партии Права и с 1927 по 1929 г. членом Народной скупштины (парламента Королевства СХС). По моим сведениям, после роспуска парламента в 1929 г. он пытался поднять неудавшееся восстание в Лике, после чего уехал в Австрию, а потом в Италию, устроив для усташей тренировочный лагерь в Янка Пуста (Венгрия). Он прибыл в Хорватию в обозе итальянско-германских войск и объявил себя главой страны — поглавником.