Эмиль из Леннеберги

И он поднес спичку… Пиф-паф! – маленькая светящаяся хлопушка взмыла ввысь. О чем говорить, она была заряжена. Петарда метнулась тудасюда и под конец шлепнулась назад на стол в общую кучу. Верно, ей было скучно летать одной. Ни Эмиль, ни Готфрид не обратили на это внимания, так как у них за спиной неожиданно раздался громкий вопль. Это бургомистр выскочил на крыльцо, желая хорошенько проучить их. На лице его уже почти совсем не было торта, и лишь усы с остатками сливок белели в октябрьском полумраке.

А на улицах Виммербю народа еще было полным-полно. Жители города смеялись, болтали, кричали и не знали, чего им ждать – радости или беды.

Вот тут-то и началось! Тут-то и грянула та самая беда, которую они в глубине души ждали с затаенным ужасом. Внезапно небосвод над садом бургомистра озарился пламенем: шипя, завертелись извергающие огонь змеи, замелькали сверкающие шары, взмыли вверх огненные фонтаны – и все это трещало, громыхало, стреляло, ухало, шипело и наводило такой ужас, что бедные жители Виммербю побледнели от страха.

– Комета! – закричали они. – На помощь! Погибаем!

В городе поднялся неслыханный крик и плач. Ведь горожане думали, что настал их последний час. Бедные люди, они с перепугу громко орали, метались и косяками падали в обморок прямо на улице. Одна лишь фру Петрель сохраняла спокойствие. С невозмутимым видом сидела она у себя на веранде и смотрела, как огненные шары колесили по небу.

– Не верю я больше в кометы, – сказала она кошке. – Спорю на что угодно, здесь опять не обошлось без Эмиля.

Фру Петрель сказала сущую правду. Ведь это Эмиль своей маленькой хлопушкой поджег всю груду заготовленных для фейерверка петард, и они разом взлетели в воздух.

А как повезло бургомистру, что он вовремя выскочил на улицу! Иначе не видать бы ему ни единой искорки своего чудесного фейерверка! Теперь же он оказался как раз в том месте, где больше всего трещало и сверкало, а он только и делал, что прыгал то туда, то сюда, когда огненные шары один за другим проносились мимо его ушей. Эмилю и Готфриду казалось, что это зрелище страшно забавляет бургомистра, так как при каждом новом прыжке он громко взвизгивал. Но когда шипящая ракета угодила ему в штанину, он, как ни странно, разозлился. А иначе с чего бы он так дико завопил и понесся с неистовым ревом по саду к бочке с водой, стоявшей возле дома, и как сумасшедший сунул туда ногу? Ведь так нельзя обращаться с ракетами. От воды они сразу гаснут – уж это-то он мог бы сообразить!

– Наконец-то я увидел фейерверк, – удовлетворенно сказал Эмиль, лежа на земле рядом с Готфридом за дровяным сараем бургомистра, куда они спрятались.

– Да, теперь ты и в самом деле увидел настоящий фейерверк, – подтвердил Готфрид.

Потом они помолчали в ожидании, когда бургомистр перестанет наконец носиться по саду, словно огромный разозленный шмель.

А когда немного погодя повозка хуторян из Каттхульта покатила домой в Леннебергу, от искрящихся хлопушек и огненных шаров на небе не осталось и следа. Над макушками елей высоко в небе сияли звезды. В лесу было темно, впереди стелилась темная дорога, а на душе у Эмиля было светло и радостно, и он пел в темноте, гарцуя на своем коне:

Погляди-ка, отец, Что за конь у меня, Что за ноги у коня, Это мой жеребец!

А его отец правил лошадью, очень довольный своим Эмилем. Правда, мальчик чуть не до смерти напугал фру Петрель и переполошил весь Виммербю своими проказами и фейерверком, но разве он не добыл даром коня? Это с лихвой искупало все его грехи. «Нет, такого мальчугана не сыщешь во всей Леннеберге. Не сидеть ему на сей раз в столярке, уж точно!» – думал отец.

Впрочем, хозяин Каттхульта был в превосходнейшем расположении духа, может быть, еще и потому, что как раз перед самым отъездом повстречал своего старого знакомого, который угостил его бутылочкой-другой доброго пива «Виммербю». Папа Эмиля не любил пиво, но уж тут никак нельзя было отказаться: пивом-то угощали даром!

Папа Эмиля молодецки щелкал кнутом, погоняя лошадей, и без устали твердил:

– Едет по дороге сам хозяин Каттхульта… сте-е-пенный че-еловек!

– Охо-хо-хо-хо, – вздохнула мама Эмиля. – Ладно еще, что ярмарка бывает не каждый день. Как все же хорошо вернуться домой!

У нее на коленях спала маленькая Ида, крепко зажав в кулачке подарок с ярмарки – фарфоровую корзиночку, полную алых фарфоровых розочек, с надписью: «На память о Виммербю».

На заднем сиденье, положив голову на руку Альфреда, спала Лина. Рука Альфреда совсем онемела, потому что голова Лины навалилась на нее всей тяжестью. Но все же, как и его хозяин, Альфред был бодр и в самом лучшем расположении духа. Обратившись к Эмилю, гарцевавшему рядом, он сказал:

– Завтра весь день буду возить навоз. Вот будет здорово!

– Завтра буду скакать на коне весь день! – сказал Эмиль. – Вот будет здорово! духа. Обратившись к Эмилю, гарцевавшему рядом, он сказал:

– Завтра весь день буду возить навоз. Вот будет здорово!

– Завтра буду скакать на коне весь день! – сказал Эмиль. – Вот будет здорово!