Эмилиан (Вафидис) Слова и наставления

Пророки в древнем Израиле - и конечно же в новом - были окнами собрания, открытыми в запредельное и надвременное. Через них могли смотреть и слышать все люди, составлявшие верный народ Божий. Молитвы и утешения пророков оживотворяли умершие души верных, их блестящие пророческие вещания приводили всех в дрожь. Путь пророка в народном сознании был путем Бога. Свидетельство пророка в действительности было не возвещением о грядущем, но сообщением о здешнем мире, оно было раскрытием присутствия Бога, откровением, что «се, здесь Христос», Который входит в нашу жизнь, напоминая о Своих правах на нее и о наших правах на Его жизнь.

Каждый может понять, насколько это важно. Ибо народ, зачастую сидящий во тьме (Мф. 4, 16) и невежестве, не переставая быть народом Божиим, знает то, что знают они, видит то, что видят они, - то, что понимают и переживают они, люди Божии. Перед ними открыто и прошлое, и будущее, и видимое, и невидимое, а значит, все это может видеть и он, поскольку составляем мы единое Тело. Мы причастны к их знанию. Их пророческое чувствование помогает и в нашей собственной жизни, ибо мы не идем наугад, а один тянет, влечет за собой другого.

Итак, святогорцы представляют собой одно пророческое собрание, голос которого слышен также в миру, свидетельствуя о явлении вечной жизни, желаниях святых, стенаниях преподобных о том, что приблизилось Царство Небесное (Мф. 10, 7), которое силою берется, приблизились дни родиться духу спасения (см.: Ис. 26, 18).

Это причина, по которой миряне всегда с радостью и ожиданием, несмотря на все возникающие соблазны, принимали святогорских духовников и старцев, лелея тайные надежды, в которых не разочаровывались.

Когда Антоний Великий вышел в мир, при всем нам известных обстоятельствах, то даже и язычники «считали за честь хотя бы дотронуться до старца, веря, что это пойдет им на пользу». Тогда за несколько дней христианами стало столько людей, сколько не было во все времена. Афанасий Великий говорит о нем: «Кто скорбящий не возвратился от него в радости? Кто плачущий… не отложил свою печаль вмиг?» Как много может присутствие одного святого старца в мире!

Вот такими глазами мир всегда смотрел на монахов, а особенно на тех из них, кто стяжал святость и отличается аскетическими подвигами. И в каком–то смысле через них мир приобщается к монашескому опыту и Божественному благословению Святой Горы. Что касается раннехристианской аскетической истории, то она признает относительно таких монахов следующее: «Благодаря им стоит мир и в чести человеческая жизнь».

Они становятся духовными осями, вокруг которых свободно вращается колесо новоначальных юношей. Они являются руководителями душ и воспитателями личностей. О многих верно слово: и сей, «от всего убежав, отправляется к Богу». Почему? Потому что встретил он монаха, жизнь которого является в некотором роде внеземной и надмирной.

Монахи становятся также «мостиками», которые лучше всего соединяют святоименную общину с человеческим обществом. На этом пути они встречают друг друга и приветствуют.

Древний аскет авва Исаия, о котором мы уже упоминали, говорит: «Если на своем пути ты встретишь идущего к тебе человека, то, исполненный святости, поприветствуй его с улыбкой и дай ему лобызание столь светлое, что сможет осветить даже его скорбящую душу. И возьми поклажу (то, что мы называем багажом), если она окажется у него в руке, чтобы лишить его всякой тяжести, и подари ему свою улыбку и радость Самого Христа».

Перевод М. Ю. Грацианского

Житие совершенное

Для современного религиозного общества надежда осуществления некоей мирской справедливости является большим искушением, скрывающимся за кажущейся необходимостью активной деятельности в миру. Но может быть и неким неверием или неведением апостольской жизни и отречения от мира.