Eminem. На пределе возможного

Байрон приложил все силы, чтобы попытаться уговорить Пола Розенберга сменить студию звукозаписи. Оставаться в Лос-Анджелесе сейчас было опасно. Судя по всему, дела у Death Row Records шли не очень хорошо, и Шуг Найт решил вспомнить свои старые методы ведения бизнеса. Впрочем, вполне вероятно, что и не он лично решил испортить жизнь Маршалла. Так или иначе, первостепенной задачей на данный момент было добраться до Калифорнии живыми и, предпочтительнее всего, здоровыми. Пол Розенберг все несколько часов полета хранил скорбное молчание, а вот Байрон Уильямс организовал бурную деятельность. Для начала охранник рэпера нашел старшую бортпроводницу и объяснил ей ситуацию. Та очень серьезно отнеслась к просьбам охранника звезды. Женщина тут же связалась с диспетчером и передала ему просьбу Байрона. Через полчаса вопрос был улажен. Все оставшееся время в пути все попросту не знали, как унять развивающуюся паранойю. Наконец шасси самолета коснулись посадочной полосы в аэропорте Лос-Анджелеса. Маршалл, Пол, Пруф, Байрон и Ди-джей Хэд поспешили к выходу. Их хотели было оттолкнуть ребята из Death Row, но тут бортпроводница, следуя инструкциям охраны рэпера, объявила: «Просьба всех вернуться на свои места. Для начала самолет должны покинуть пассажиры первого класса».

Пока стюардессы пытались унять гнев пассажиров эконом-класса, все люди из команды Эминема буквально бежали к месту выдачи багажа. Там их уже ждала полиция и водители двух лимузинов, которые успели прислать по просьбе Байрона. Одна машина требовалась для отвлечения внимания.

Лишь добравшись до гостиницы, они позволили себе выдохнуть, но все прекрасно понимали, что парой стычек дело не обойдется. Байрон продолжал настаивать на том, чтобы закончить запись альбома на другой студии, желательно в Нью-Йорке или Детройте. Пол Розенберг по сотне раз на дню объяснял, что это невозможно. У них был контракт с Aftermath, а это значило, что все вопросы записи должен был решать Дре. Тот же не имел возможности перенести запись в другое место, так как это потребовало бы колоссального перерасхода бюджета.

Угрозы со стороны Death Row приобретали все более пугающий характер. Ежедневно в сводках новостей мелькала информация о том, как кого-нибудь из рэп-исполнителей пристрелили или избили. Так или иначе, нужно было закончить запись альбома. На это требовался еще как минимум месяц. Достаточно для того, чтобы сойти с ума. Байрон Уильямс настоял на том, чтобы Маршалл везде, где это возможно, носил бронежилет. Никто спорить с этим нововведением не решился.

Когда летел из Детройта в Калифорнию, было ощущение, что возвращаюсь на войну. Я знал, что любая ошибка, моя или Слима, будет дорого нам стоить.

Я пытался донести эту мысль до Слима, и он стал носить бронежилет практически все время. Бывало, снимал его, но только когда ему становилось жарко в студии, а в остальное время броник всегда был на нем. Я же надевал свой сразу же, как просыпался, и снимал только перед сном. А один раз я даже спал в нем, потому что у меня сильно разыгралось воображение (Байрон Уильямс).

Постоянное ощущение угрозы в сочетании со страхом неудачи преследовало его. На студии все требовали от Маршалла тексты, причем настолько же успешные, как и «My Name Is». От всего этого помогала таблетка викодина. А затем еще одна. Вечером – так называемые легкие наркотики и психоделики. В конце концов, треки о наркотиках всегда успешны. Нужно же знать, о чем ты читаешь. Поэтому нужно принять еще пару таблеток. Сумасшедшие фанаты пробрались к нему в отель и ждали, пока он придет. Когда он открыл дверь комнаты и увидел там незнакомых людей, мысленно он уже попрощался с жизнью. Нужна еще одна таблетка. Текст никак не продвигается дальше, а времени на то, чтобы все исправить нет. Еще одна.

«Я никогда не думал, что наркотики превратятся для меня в проблему. Почему-то я всегда был уверен, что смогу остановиться».

(Eminem)