Эмиссар для Бездны Ч.1

— В детстве меня чуть не сожрали зомби… Уже начали, я чувствовала, как мне прокусывают руку, как лопается кожа, как скрипит мое сухожилие на их зубах, как плоть отделяется от кости… Перед этим у меня на глазах они пожирали моих друзей… Я знала, что меня ждет. Мне не откусят голову сразу, не вырвут сердце, не задушат, как поступили бы иные хищники — меня будут выгрызать по кусочкам, по маленьким кусочкам, ведь человеческий рот много не отхватит. Я все понимала — это будет долго, больно, смертельно и надежды на спасение нет.

— Ты все отчетливо помнишь. Сколько тебе было лет?

— Около двенадцати.

— Почему не сражалась или не бежала?

— Я была приманкой. Моя гувернантка предала нас: охрану опоили, а меня привязали к верстовому столбу. Зомби занялись сначала моими рыцарями, а потом дошли и до меня, в это время обозы сумели сбежать от преследовавших их мертвецов. Сражаться? Я могла только кричать, сначала зовя на помощь, потом от боли… Не докричалась! Знаешь, именно тогда я поняла, что чудес не бывает, если не творишь их сама.

— Как вырвалась?

— Я же говорю, чудесами, которые сотворила сама. Долгое время терялась в догадках, а со мной и весь магический мир Такории: как раненый ребенок, не имеющий никаких базовых основ в магии, смог телепортироваться? А сейчас понимаю — основы были. Видимо, боль и страх оказались настолько мощными катализаторами для детского сознания, что покарябали "блоки" на памяти, и я, ведомая инстинктом, не иначе, смогла сплести заклинание.

— И хорошо. Ты вырвалась, пережила, перехитрила смерть. В чем проблема-то?

— Проблема в том, что каждый раз, когда я вижу нежить, воспоминания возвращаются.

— Ты боишься их. Не опасаешься, а именно боишься трусливым страхом.

— Да! Могу я хоть чего-то бояться?!

— Не можешь! Страх — это слабость, слабость — это смерть, а ты хочешь жить!

— Легко говорить тому, кому уже нечего бояться, худшее-то с тобой уже случилось.

— Мне казалось, ты поняла из своего опыта, что худшее — это не смерть, это беспомощность! Видеть, как убивают тебя, как умирают твои любимые, как рушится твое наследие, как искажают и коверкают память о тебе, и не суметь остановить, предупредить, предостеречь или попросту заткнуть лживые рты… А знаешь, ты права — смерть худшее! Живые могут менять и меняться, а у мертвецов ничего. Никогда не понимала смертных и их мерзкое желание самому расстаться с жизнью. Ты теряешь все: мечты, чувства, стремления — а в обмен лишь… пустота. И самое противное — жизнь все равно будет идти без тебя, мертвым ты ничего не изменишь, эта привилегия есть только у живых. Ну, любимый женский конкурс "Кому хреновей?" мы закончили? Пошли дальше?

— Ага, пойдем, — кивнула я, не смея поднять на нее глаз.

— Тогда я на разведку. Ты готовься к штурму новой башни. Кстати, лук и колчан со стрелами где-то здесь свалился, посмотри под тряпками, — после чего исчезла в одной из стен.

Вот как меня ни совестили, как ни стыдили учителя и родственники, только у моей призрачной прабабули выходит развернуть разговор так, чтоб в результате я чувствовала себя виноватой и полной засранкой. Раньше это не удавалось никому. Да, мне бывало совестно, я чувствовала, что не права, но где-то в глубине сознания оставался крохотный червячок сомнения, что не во всем я ошибалась. А сейчас кроме стыда за свою нелепую истерику ничего не чувствую. Нашла кому жаловаться на свою судьбу — той, кого заживо похоронили, а после смерти сделали игрушкой в руках извращенца!

Надо прекращать жить воспоминаниями. Я воспринимаю их как заслуги: смотрите, я справилась, а вы бы так смогли? Ношу их, как свинцовые медали: "За то, что выдержала смерть семьи", "За то, что пережила гибель друзей", "За то, что выжила", "За то, что поступила в Академию", "За то, то решила быть полноправным "внушителем", "За то, что лишь нахлебалась, где другие потонули" — но это моя жизнь! Кто, если не я, будет за нее биться?

Тришь права, пережила и молодец, двигайся дальше, не зацикливайся на прошлом, не пестуй обиды, не взращивай страхи — живи. И я буду жить. Я хочу жить! И моя семья этого же хотела: "Живи за нас!", — так сказал отец. И я собираюсь выжить и вернуться домой, к семье, к друзьям. Если ради этого надо стать в сто крат сильнее — стану, бросить вызов самой себе — брошу, убить свои страхи и сомнения — убью. Если в этом мире Иллия Лацская выжить не может — я перерожусь!

Сюрикен — (с пексинского прим. — лезвие, скрытое в ладони") пексинское метательное оружие скрытого ношения (хотя иногда использовалось и для ударов). Представляет собою небольшие клинки в виде звёздочек, а иногда изготовленные по типу повседневных вещей: игл, гвоздей, ножей, монет…

Нагина?та — (с пексинского прим. — "длинный меч") пексинское двуручное оружие с длинной рукоятью овального сечения и изогнутым односторонним клинком.

(Из лекций мастера-фехтовальщика Виссара)