Эмма

Здравый смысл полковника и миссис Кэмпбелл говорил им не противиться подобному решению, как бы сильно этого ни хотелось. Покуда они живы, ей не было нужды идти на жертвы, их дом навсегда мог бы остаться ее домом. Даже ради собственного спокойствия они бы предпочли ее удержать, но понимали, что это было бы эгоистично: чем раньше случится неизбежное, тем лучше. Теперь полковник с женой даже думали, что, возможно, в свое время добрее и мудрее было бы воспротивиться соблазну и не удерживать Джейн дольше положенного. Тогда она не вкусила бы радостей праздной жизни, от которых ей нынче предстояло отказаться. И все равно, любя Джейн, они были готовы ухватиться за любой разумный повод, чтобы отсрочить ненавистную минуту расставания. С самой свадьбы их дочери Джейн нездоровилось, и покуда она не поправится окончательно, Кэмпбеллы запретили ей приступать к работе, которая мало того, что не совместима с обессиленным телом и ослабшим духом, но и даже при самых благоприятных обстоятельствах требует чего-то большего, чем просто крепкое здоровье и совершенный ум.

Объясняя в письме Бейтсам, почему она не едет в Ирландию, Джейн сообщила чистую правду, хотя и не всю. Она сама приняла решение провести это время в Хайбери и посвятить своим добрейшим родственницам, которые в ней души не чают, свои, возможно, последние месяцы полной свободы. Кэмпбеллы, по той или иной причине – а может, и по нескольким, – с готовностью дали свое согласие, признав, что несколько месяцев на родине повлияют на ее здоровье куда лучше любых иных средств. Итак, она твердо решилась приехать, и жителям Хайбери вместо долгожданного, неповторимого и никому не известного мистера Фрэнка Черчилля предстояло довольствоваться Джейн Фэрфакс, с последнего визита которой прошло всего два года.

Эмма расстроилась: три месяца любезничать с человеком, который ей не нравится! Причем в большей степени, чем ей хотелось бы, но в меньшей, чем положено! В чем же причина такой неприязни к Джейн Фэрфакс, ответить было трудно. Мистер Найтли однажды заметил: все потому, что Эмме и самой хочется в глазах окружающих выглядеть столь одаренной и просвещенной девушкой, какую она признает в Джейн. И хотя Эмма тогда с негодованием отвергла сии обвинения, в минуты одиноких размышлений ее совесть не позволяла ей врать самой себе. Однако, все же стараясь найти себе оправдания, Эмма думала: «С этой Джейн невозможно подружиться. Уж не знаю, как это выходит, но она всегда такая холодная и сдержанная!.. И это ее безразличие к тому, какого о ней мнения другие… А ее тетушка! Все время болтает без умолку!.. А как с ней вечно все носятся!.. И отчего-то вдруг вообразили, что раз мы сверстницы, то просто обязаны быть близкими подругами». Такие Эмма выдумывала причины, а лучших найти не могла.

Эта неприязнь была столь несправедлива, а каждый приписываемый недостаток – столь преувеличен воображением, что всякий раз, увидев Джейн Фэрфакс вновь спустя долгое время, Эмма невольно понимала, что наговаривает на нее незаслуженно. Вот и теперь, когда она, по всем правилам, пришла поприветствовать Джейн, Эмма немало поразилась тем самым манерам и той внешности, которые она все два года так презирала. Джейн Фэрфакс была очень изящна, поразительно изящна, а изящество Эмма ценила превыше всего. Весь ее облик отличался особенной грацией: она была замечательного роста – ее любой бы назвал высокой, но не высоченной, – не полная, но и не слишком худая, хотя из-за едва заметной болезненности была ближе скорее ко второму из двух зол. Эмма не могла не оценить красоту Джейн по достоинству. Черты ее лица были неправильными, но невероятно радовали взор, а с прошлого своего приезда она еще больше похорошела. Эмма всегда признавала красоту ее глубоких серых глаз, темных ресниц и бровей, но в этот раз даже кожа, к которой она привыкла придираться и называть ее чересчур бледной, показалась ей столь чистой и нежной, что румянец, пожалуй, тут был даже ни к чему. То была красота, полная изящества, и Эмма, честно следуя своим принципам, не могла ей не восхититься: в Хайбери с истинным изяществом, будь то внешним или внутренним, она встречалась редко. Джейн, как бы заурядно это ни звучало, выделялась и привлекала взгляд.