Эмма

Эмма понимала, что лишь время способно исцелить Харриет от горя; не считая себя в подобных вопросах беспристрастным судьей, она особенно не склонна была сочувствовать влечению подруги к мистеру Элтону, она надеялась на то, что юный возраст поможет Харриет преодолеть разочарование и обиду и восстановить душевное равновесие ко времени возвращения мистера Элтона, так что они трое впоследствии сумеют видеться и общаться как обычные знакомые, не опасаясь, что новые встречи подбросят хворосту в костер угасших было чувств.

Харриет считала мистера Элтона самим совершенством и утверждала, что равного ему – и по душевным свойствам, и по доброте – не сыскать; по правде сказать, оказалось, что она влюблена куда сильнее, чем предполагала Эмма; и все же Эмма сочла необходимым со всей решительностью восстать против увлечения такого рода, оставшегося к тому же безответным. Ей трудно было допустить, чтобы страсть пылала долгое время с такою же силой.

Конечно же мистер Элтон, вернувшись, поступит именно так, как она и ожидала, а именно: совершенно явственно и недвусмысленно поспешит продемонстрировать свое равнодушие. Эмма не могла понять упорства Харриет. Чего ради жертвовать своим счастьем ради воспоминаний о нем?

То, что они, все трое, настолько тесно привязаны к Хайбери, несомненно, ухудшает положение. Ни один из них не имеет возможности уехать или решительно порвать с прежними знакомыми. Им суждено вращаться в одном кругу и постоянно видеться, поэтому необходимо делать хорошую мину при плохой игре.

Пребывание в пансионе миссис Годдард причинит Харриет еще больше страданий, ибо мистер Элтон является предметом обожания всех учитель ниц и старших пансионерок; видимо, лишь в Хартфилде есть у нее возможность услышать правду о своем идеале, лишь в Хартфилде о нем отзываются с холодноватой сдержанностью или беспощадно вскрывают его недостатки. Именно в том месте, где была нанесена рана, – и ни в каком другом! – лечение окажется самым действенным; кроме того, Эмма понимала: до тех пор, пока она не убедится, что Харриет встала на путь исцеления, не будет ей покоя.

Глава 18

Мистер Фрэнк Черчилль так и не приехал. Когда подошел названный им срок, опасения миссис Уэстон подтвердились: от него пришло письмо с извинениями. В настоящее время, писал он, к его величайшему разочарованию и сожалению, он не может уехать из дому; но все же он не теряет надежды вскоре посетить Рэндаллс.

Миссис Уэстон была несказанно огорчена – на самом деле куда сильнее, чем ее муж, хотя она и не питала особо радужных надежд на скорую встречу с пасынком; а жизнерадостная натура мистера Уэстона, несмотря на то, что он склонен был во всех случаях ожидать от жизни больше хорошего, чем выходило на деле, помогла ему преодолеть разочарование и справиться с унынием. Такие натуры довольно скоро отвлекаются от переживаемых проблем, и в сердце их вновь пробуждаются надежды. В течение получаса мистер Уэстон был удивлен и огорчен, но затем ему начало казаться, что более поздний – через два или три месяца – приезд Фрэнка будет куда более кстати: и время года более подходящее, и погода лучше. Кроме того, тогда Фрэнк, вне всякого сомнения, сумеет пробыть у них дольше, чем если бы приехал сейчас.

Такие мысли мгновенно успокоили его, в то время как миссис Уэстон, более мужа подверженная тревогам и страхам, не предвидела в будущем ничего, кроме новых предлогов для отсрочек. Если учесть, что она переживала также и за мужа, полагая, что он сильно огорчен, сама она страдала куда больше.

В то время Эмма довольно равнодушно отнеслась к неприезду мистера Фрэнка Черчилля, она лишь сочувствовала своим друзьям в Рэндаллсе. Знакомство с молодым человеком уже не так прельщало ее. С другой стороны, она стремилась выглядеть спокойной и не подверженной никаким искушениям. Но поскольку подразумевалось, что ей надлежит – все ожидали этого – переживать за своих друзей, она старалась выразить на словах свою крайнюю заинтересованность в их судьбе; она все делала, чтобы сострадание ее казалось естественным.

Она первой объявила новость мистеру Найтли, после этого она вполне естественно (впрочем, принимая во внимание то, что она всего-навсего играла роль, чуточку наигранно) высказала ему все, что она думает о Черчиллях, которые не пускают сына к родному отцу. Затем она пустилась в долгие, хотя и не совсем искренние рассуждения о преимуществах такого дополнения к их тесному обществу в Суррее, об удовольствии видеть новое лицо, о празднике для всего Хайбери, каким мог бы стать его приезд, и завершила свою речь новым порицанием в адрес Черчиллей, причем выяснилось, что мистер Найтли придерживается противоположной точки зрения. К своему крайнему изумлению, Эмма обнаружила, что в споре с мистером Найтли она невольно встала на позицию миссис Уэстон и приводит те же аргументы, что и ее друг.

– Вполне вероятно, что Черчилли тут виноваты, – холодно заметил мистер Найтли. – Однако я не сомневаюсь, что, ежели бы он хотел, ничто не помешало бы ему приехать.