Эмма

Вначале разговор не выходил за рамки общих тем, принятых при первом знакомстве. С его стороны последовали вопросы: любит ли она ездить верхом? Есть ли здесь приятные маршруты для конных прогулок? А пеших? Много ли у них соседей? Наверное, у нее много подруг в самом Хайбери? По пути он заметил несколько вполне приличных с виду домов. А балы – дают ли здесь балы? Устраивают ли музыкальные вечера?

Получив удовлетворительные ответы на все свои вопросы и, таким образом, получше узнав свою собеседницу, он улучил момент, когда их отцы увлеклись беседой, и заговорил о своей мачехе, причем в словах его содержалось столько милых похвал, столько теплого восхищения столько неподдельной благодарности за счастье, которым она одарила его отца, и за теплый прием, оказанный ему самому! Слова его послужили дальнейшим доказательством того, что понравиться он умеет, а также и того, что он стремится произвести на нее самое благоприятное впечатление. Он искренне восхищался миссис Уэстон и хвалил ее, но не переусердствовал: миссис Уэстон действительно достойна всяческих похвал, однако он, к сожалению, пока еще очень мало знает ее. Мистер Фрэнк Черчилль прекрасно понимал, что слова его проложат путь к сердцу Эммы; не приходилось сомневаться в том, что он может себе позволить слегка перехвалить мачеху.

– Брак отца, – сказал он, – стал мудрейшим его поступком! Все друзья должны радоваться за него, а семейство, которое одарило его таким счастьем, может отныне считать меня вечным своим должником.

Он, казалось, готов был уже благодарить Эмму за добродетели мисс Тейлор, однако потом спохватился, сообразив, что это мисс Тейлор сформировала характер мисс Вудхаус, а не наоборот. И наконец, словно решившись высказаться до конца, осветив все добродетели миссис Уэстон, он разразился тирадой, воспевающей юность и красоту своей мачехи.

– К изысканным и приятным манерам я был готов, – заявил он, – но признаюсь: обдумав все до мелочей, я ожидал увидеть вполне симпатичную женщину определенного возраста. Я и не подозревал, что в миссис Уэстон встречу хорошенькую молодую даму.

– Что касается меня, тут вы миссис Уэстон не перехвалите, – ответила Эмма, – предположи вы, что ей даже восемнадцать лет, я выслушала бы вас с удовольствием, а вот она, пожалуй, обидится на вас за такие слова. Как бы она не услышала, что вы называете ее хорошенькой молодой женщиной!

– Не волнуйтесь, я постараюсь ничем не задеть ее, – отвечал он. – Поверьте, – добавил он, изящно поклонившись ей, – я вполне в состоянии разобраться, с кем могу безбоязненно хвалить миссис Уэстон, не опасаясь, что меня сочтут развязным болтуном.

Интересно, подумала Эмма, осознает ли ее собеседник, что могут подумать окружающие о цели их знакомства? Сама она частенько представляла себе эту встречу. Кроме того, как расценивать его комплименты – как знак согласия с этими подозрениями или доказательство полного пренебрежения к ним? Для того чтобы разобраться в его словах и поведении, необходимо ближе узнать его. Пока же о нем можно сказать лишь одно: держится он вполне непринужденно.

У нее не было сомнений относительно замыслов на их счет мистера Уэстона. Снова и снова она перехватывала его мимолетные взгляды: он смотрел на них со счастливым выражением. Даже тогда, когда он, казалось, твердо решился не смотреть в их сторону, Эмма понимала, что он пытается услышать, о чем они говорят.

Наиудобнейшим обстоятельством виделось ей полнейшее отсутствие всякого интереса, всяких подозрений со стороны ее отца к такого рода делам. К счастью, он не только не одобрял браки вообще, но и не умел их предвидеть. Несмотря на то, что он был противником брака в принципе, он не страдал заранее от предчувствия скорого свершения такого дела, словно он не мог так дурно думать о намерениях двух людей, чтобы предполагать, что они собираются пожениться, до тех пор, пока ему не предоставят самых убедительных доказательств планов жениха и невесты. Эмма благословляла блаженную батюшкину слепоту. В неведении своем мистер Вудхаус, не испытывая по отношению к своему гостю ни малейшего неприятного предубеждения, не предвидя с его стороны никакого вероломства в будущем, заботливо, добросердечно, то есть в полном соответствии со своей природой, расспрашивал мистера Фрэнка Черчилля о том, где останавливался он на ночь в пути, сокрушался о печальной необходимости провести в дороге две ночи и выражал вполне подлинное, беспримесное беспокойство по поводу того, как же молодому человеку удалось, в самом деле, не подхватить простуду – впрочем, об этой опасности нельзя вполне забывать до завтрашнего утра.

Сочтя, что положенное приличием время для визита истекло, мистер Уэстон собрался уходить. Ему пора – у него еще дело в «Короне» насчет сена и масса поручений от миссис Уэстон. Необходимо зайти в лавку к Форду и купить все необходимое. Однако он никого не собирается торопить. Сын его, будучи хорошо воспитанным, понял намек с полуслова и немедленно встал со словами: