Эмма

"I am afraid," returned Emma, sighing, "that I must often have contributed to make her unhappy."	Эмма вздохнула.— Боюсь, что и я изрядно приумножила ее страданья.
"On your side, my love, it was very innocently done.	— Вы, дружок, это делали, сами того не зная.
But she probably had something of that in her thoughts, when alluding to the misunderstandings which he had given us hints of before.	Впрочем, сколько я поняла, отсюда, быть может, и проистекали размолвки, на которые он нам намекал.
One natural consequence of the evil she had involved herself in," she said, "was that of making her unreasonable.	Зло, совершенное ею, говорила она, имело естественным следствием то, что она начала вести себя неразумно.
The consciousness of having done amiss, had exposed her to a thousand inquietudes, and made her captious and irritable to a degree that must have been—that had been—hard for him to bear.	Сознавая, что поступила неверно, она сделалась жертвою бессчетных тревог и страхов, сделалась вздорной, раздражительной, и, должно быть — даже наверное, — ему было трудно это выносить.
'I did not make the allowances,' said she, 'which I ought to have done, for his temper and spirits—his delightful spirits, and that gaiety, that playfulness of disposition, which, under any other circumstances, would, I am sure, have been as constantly bewitching to me, as they were at first.'	«Я перестала считаться с его складом натуры и нравом, — говорила она, — с его прелестною живостью, с веселым, легким характером, который в обычных обстоятельствах составлял для меня одно из главных его очарований».
She then began to speak of you, and of the great kindness you had shewn her during her illness; and with a blush which shewed me how it was all connected, desired me, whenever I had an opportunity, to thank you—I could not thank you too much—for every wish and every endeavour to do her good.	Затем она стала говорить о вас — сколько доброты вы к ней выказали, когда она хворала, и, красноречиво краснея, просила меня при первой возможности передать вам ее благодарность — величайшую благодарность — за эти добрые побужденья и старанья оказать ей помощь.
She was sensible that you had never received any proper acknowledgment from herself."	Ей совестно, что она их без должной признательности отвергла.
"If I did not know her to be happy now," said Emma, seriously, "which, in spite of every little drawback from her scrupulous conscience, she must be, I could not bear these thanks;—for, oh!Mrs. Weston, if there were an account drawn up of the evil and the good I have done Miss Fairfax!—Well (checking herself, and trying to be more lively), this is all to be forgotten.	— Когда бы не уверенность, что сейчас она счастлива, — серьезно отвечала Эмма, — а она, конечно, счастлива, как бы ее ни мучили угрызенья совести — эта признательность была бы для меня нестерпима, потому что, миссис Уэстон, ежели подсчитать, сколько зла я сделала мисс Фэрфакс, то все эти добрые побужденья. Ну, да что там. — останавливая себя и стараясь глядеть веселей, — пора это все забыть.
You are very kind to bring me these interesting particulars.	Спасибо, что вы посвятили меня во все эти любопытные подробности.
They shew her to the greatest advantage.	Они показывают ее в самом выгодном свете.
I am sure she is very good—I hope she will be very happy.	Я убедилась, что она достойна счастья, — я надеюсь, что оно не изменит ей.
It is fit that the fortune should be on his side, for I think the merit will be all on hers."	Это справедливо, что он богат, ибо духовное богатство целиком принадлежит ей.
Such a conclusion could not pass unanswered by Mrs. Weston.	С таким заключеньем миссис Уэстон согласиться не могла.
She thought well of Frank in almost every respect; and, what was more, she loved him very much, and her defence was, therefore, earnest.	Она во Фрэнке не видела изъянов, а главное — любила его, и потому истово защищала.
She talked with a great deal of reason, and at least equal affection—but she had too much to urge for Emma's attention; it was soon gone to Brunswick Square or to Donwell; she forgot to attempt to listen; and when Mrs. Weston ended with,	Она говорила и умно, и с чувством, но Эмма вскоре потеряла нить ее рассуждений ее внимание устремилось на Бранзуик-сквер — в Донуэлл; она больше не вслушивалась, и, когда миссис Уэстон завершила словами: