Эмма, фавн и потерянная книга

Июль 1794 года

Мне нравится проводить лето в Штольценбурге. Я наслаждаюсь долгими прогулками по лесу и первозданной красотой долины Рейна. Но конечно, скучаю по своему семейству, особенно по моей дорогой Кассандре. Ах, как бы здорово было, окажись сестренка рядом! Я заранее радуюсь грядущей встрече с ней по возвращении осенью в Англию. Но до той поры я неделями буду блаженствовать в гостях у папиного друга на немецкой земле.

В деревне, кстати, судачат о замке.

Говорят, здесь, наверху, водятся привидения.

Но в каком господском доме их не бывает?

Жители рассказывают ужасы о древнем создании,

якобы живущем в подземельях под крепостью.

Оно – словно Минотавр в лабиринте.

Мне нравится слушать истории

местных жителей, и я раздумываю,

не записать ли их.

Может, они даже станут

моим первым настоящим романом.

7

Вечером этого же дня заседание школьного совета в очередной раз прошло просто ужасно. Я узнала, что Хелена снова поставила на обсуждение вопрос о ненавистной школьной форме. Мои возражения, что у нас и так завал из-за предстоящего дня открытых дверей, вечера встречи выпускников и осеннего бала в конце следующей недели (по-моему, дел действительно было невпроворот), ни к чему не привели. Представительница младшеклассников упорно придерживалась своего мнения и даже нашла поддержку у мальчиков из седьмого класса. Кому какая разница, будем ли мы носить по будням темно-синие штаны, юбки и пиджаки с белыми блузками и рубашками или черные штаны, юбки и пиджаки с голубыми блузками и рубашками. Зачем родителям лишние траты?

Всю полуторачасовую дискуссию о тканях я очень злилась на себя за то, что не догадалась позаботиться о повестке дня, внеся запись в хронику. А когда Клара из двенадцатого класса в сотый раз заговорила о небесно-голубом орнаменте на гербе школы, я решила, что займусь школьной формой сегодня же вечером, и перестала возражать, положив голову на стол.

Я успела сформулировать несколько предложений, которые должны были покончить с этой проблемой раз и навсегда. А также обстоятельно рассмотреть пятно на поверхности стола, притворяясь, что не замечаю завистливых взглядов, которыми после того, как о моей прогулке с Дарси стало известно, меня весь день награждали другие ученицы.

Через десять минут большая часть членов школьного совета согласилась на новую форму, и, едва Хелена объявила заседание закрытым, я устремилась прочь из замка.

Солнце опускалось за верхушки деревьев, а на лугу, где начинался парк, группа ребят, занимавшаяся стрельбой из лука, собирала свое оснащение. Я долго наблюдала за ними, наслаждаясь последними лучами солнца, падающими на лицо. На заседании меня немного клонило в сон из-за духоты, но свежий воздух вернул мне жизненные силы. Меня так и подбивало прогуляться разок вокруг замка, прежде чем вернуться в комнату, засесть за книгу и всю ночь биться, сочиняя одну-единственную запись.

Я проходила мимо шпалер с розами, как вдруг между арок показался Фредерик. Он был одет в костюм для садовых работ и нес секатор. В волосах у парня застряла веточка. Увидев меня, он улыбнулся.

– Э-э… у тебя там кое-что… – сказала я.

– Где? – удивился Фредерик.

– Вон, в волосах. Ветка. – Я указала парню на голову.

– Ой, а можешь ее убрать? – Фредерик наклонился ко мне.

– Конечно, – сказала я, надеясь, что пальцы не дрожат.

Я протянула руку и выпростала из темно-русых прядок тонкую веточку и несколько листиков, а Фредерик смотрел на меня, не переставая усмехаться.

– Я уже как раз заканчиваю, – сообщил он. – Эмма, как ты смотришь на то, чтобы сходить со мной в деревню и выпить чего-нибудь?

Ва-а-а-а-у!

О’кей, без паники.

Я выудила последний листок из волос Фредерика.

– Не знаю. Ну-у… – сказала я (голос прозвучал выше, чем я хотела). Пожала плечами: – Да почему бы и нет?

Спуск из замка к деревне показался мне коротким, как никогда. Мы едва успели обменяться парой слов (Фредерик рассказал о своей сломанной машине, а я – о нелепом заседании школьного совета), как уже дошли до первых домов.