Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен

— Она закрыла глаза и полностью отдалась мне. Потом она начала изгибаться, стараясь плотнее прижаться к моему лицу. И тогда я дал ей свой член. Она взяла его в рот. Наши рты двигались в одном темпе. Она кончила, но я продолжал лизать ее, и она кончила еще раз. Чем больше она наслаждалась, тем больше она была взволнована. Это был бесконечный оргазм. Вот это мне в ней нравится больше всего, моя маленькая Жад. Каскад удовольствия, возрастающий вместо того, чтобы истощаться. Я вошел в нее, и мышцы ее влагалища плотно сжали мой член, как будто она хотела, чтобы я остался в ней навсегда. Ее оргазм длился до тех пор, пока я не кончил.

— Я, наверное, так никогда не смогу, — задумчиво протянула Жад. — Иногда мне хочется стать мужчиной, чтобы любить женщин.

— А почему бы и нет? — ответил Ролан. — Все вокруг — это игра, фантазии. И ты можешь быть мужчиной, когда тебе этого хочется. Сегодня вечером, например…

* * *

За обедом Джина выглядела совсем иначе. Она была одета в желтое платье с фижмами, которое, казалось, вытащили из запасников какого-то театра. Оно сдавливало талию и выставляло грудь напоказ. Плечи и грудь Джины были обсыпаны белой пудрой, как и лицо, левую грудь украшала мушка. Просто красавица-маркиза с картины Ватто… И лишь одна нелепая деталь: непокорные короткие волосы, обнажавшие шею, как будто бы Джина была готова вот-вот взойти на гильотину. Этот ироничный контрапункт придавал Джине некую терпкую сладость.

Берит и Бьянка были одеты в черные блестящие обтягивающие платья. В свете свечей их одежда блестела, как перья ворона. Одинаковая одежда лишь подчеркивала красоту каждой: Берит, блондинки, высокой и худой, похожей на кружева льда, доходящие до опасных глубин айсберга, и Бьянки, черной пантеры, гибкой и изысканной, у которой зубы могли разрезать плоть, словно лезвия.

Жад пришла последней. Она была одета в белый смокинг и была похожа на мальчика. Она была потрясена, когда увидела Джину. Чувственность, которая исходила от молодой итальянки, бурлила, словно шампанское.

Жад села рядом с ней. С набеленным лицом и алым ртом, Джина походила на Пьеро, марионетку без эмоций. Но Жад внимательно посмотрела в ее серые глаза и увидела там проблески лукавства: Джина почувствовала ее желание и играла с ним.

— Я хочу тебя, — сказала Жад, хотя понимала, что это было бесполезно.

Джина кокетливо улыбнулась, и неотразимые ямочки вновь прорезали ее щеки.

— Вы очень смелы, молодой человек, — усмехнулась она.

«Хочу кусать ее губы, — подумала Жад, — провести языком между ее белыми зубами. Ввести в нее свой длинный и жесткий член. Сделать так, чтобы она стонала, заставить ее кричать, чтобы она кончала снова и снова, пока я не залью ее густыми потоками спермы. Быть мужчиной и обладать ею…» Эта фантазия так напрягла клитор Жад, что она представляла его возбужденным. Ей захотелось ласкать его руками.

Жад положила пальцы на шею Джины, коснулась белоснежного горла и вытащила наружу из бледно-желтого декольте сосок, бледный, но набухший — эдакое утонченное лакомство в драгоценной упаковке.

Она попробовала его на вкус. Грудь пахла чем-то сладким, похожим на ваниль и иланг-иланг. Она уткнулась лицом между этими круглыми и упругими шарами. Они были мягкими и влажными, как в ее фантазиях. «Я напрягаюсь, — подумала она. — Моя эрекция достаточно велика, чтобы Джина закричала от удовольствия, чтобы она кончила, а потом получила наслаждение еще раз. Я — Ролан, и я покажу Джине, кто тут хозяин».

Она толкнула Джину в кресло и подняла тяжелые складки ее желтого платья. С милой маленькой ножки упала туфелька-лодочка с золотой атласной кнопкой. У Джины были крошечные пальчики, как у куклы, с овальными, покрытыми лаком ногтями, и они блестели, словно жемчужные украшения. Жад поцеловала их. Потом ее губы поднялись вдоль стопы, по изогнутой ноге, к колену, к бедру, пока темная и таинственная впадина не вызвала у Жад немедленное желание овладеть ею.

Там, красный, набухший и огромный, был спрятан клитор. Он дрогнул при прикосновении губ и ожил под ее языком. Жад покусывала и сосала его, и он стал еще больше. Никогда еще Жад не видела такого большого клитора.

Она стянула брюки и привязала к себе кожаными ремнями фаллоимитатор, закрепив его на бедрах. Мужской член теперь стоял между ее бедер. Она чувствовала его напряжение, он был готов окунуться во влагалище Джины, исходящее чувственным соком. Жад нежно погладила вульву Джины и приблизила пенис к ее лицу:

— Скажи мне, что ты хочешь, — приказала Жад.

— Возьми меня, — попросила итальянка.