Эммануэль. Верность как порок

«Все всегда нуждается в оправдании. Юбки нуждаются в теннисе, чтобы были видны трусики, а трусики – в нейлоне, чтобы были видны ягодицы. Очарование барабана является оправданием для прилежных участниц военных парадов. И если красивые клиентки столь часто посещают примерочные кабинки, так это лишь потому, что их занавески никогда плотно не закрываются».

Эта медитация привела его к открытию, которое вызвало улыбку сострадания:

«В обществе полного оправдания больше всего притягивает возможность не всегда чувствовать ответственность».

Но действительно имел ли он, Марк, сегодня вечером основания жаловаться на каникулы, устроенные для своей совести? А почему бы ему не воспользоваться этой возможностью для некоей случайной связи?

«Что плохого в том, если я воспользуюсь состоянием моей жены, чтобы заняться любовью с Аурелией?»

И он честно ответил сам себе:

«Я тоже мог бы найти оправдание этому поступку!»

И тут к нему пришла еще одна отличная мысль:

«Но, вероятно, я тут не единственный, кто испытывает подобные сомнения?»

Эта мысль вызвала у него такую откровенную усмешку, что Пэбб и Эммануэль отстранились друг от друга и выпрямились, уставившись на него.

Подобные размышления позволили Марку не участвовать в эпизоде, который вскоре последовал. Взгляд Эммануэль привлек вернувшийся в комнату Пенфизер. Тот какое-то время отсутствовал: может быть, чтобы подготовить грелку или горчичники? Неизвестно, но он, видимо, изменил свое решение, поскольку пришел с пустыми руками. Эммануэль отметила, что к нему вернулась его загадочность и уверенная манера держаться.

Она протянула ему обе руки, как спасителю из романов, прихода которого она долго ожидала. Не говоря ни слова, дворецкий запечатлел на ее губах княжеский поцелуй.

Спасенная красавица обняла одной рукой его могучую шею, и в этом импульсе не было ни малейшего намека на страх разочарования.

Жан оценил эту сцену вполне удовлетворенным взглядом. И все же он сформулировал только для себя самого следующий результат своего анализа:

«Если эта легендарная личность – психолог, как я и предполагал, то он уже понял, что Эммануэль совсем не случайно выбрала его».

5

А затем произошло несколько событий, причем в довольно быстрой последовательности.

Сначала часы пробили полночь. Затем ударил молоток у парадной двери. Пенфизер оторвался от губ Эммануэль. Вскоре после этого ее кожа восстановила свой обычный цвет. И почти одновременно кожа Аурелии тоже приобрела свой цвет оттенка свежей розы.

Вслед за этим в дом вошел Лукас Сен-Милан, и его приход Пэбб сравнил с неожиданным появлением солнца в ненастную погоду.

Все повернулись к нему с доверием, которое вполне можно было бы назвать наивным. Никто не думал о нем плохо, связывая произошедшие события с его изобретением. Несколько человек одновременно начали описывать ему странные симптомы Эммануэль, умоляя его, чтобы он исправил свой просчет.

Но Эммануэль прервала эту какофонию:

– Уже не стоит. Я вылечилась.

А затем она мечтательно добавила:

– К сожалению!

Решив, что это сожаление могут посчитать неоднозначным, она ограничила возможные интерпретации:

– Ты мог бы помочь моим друзьям согреть меня.

Лукас еще не до конца понял, что случилось, но его поведение указывало на то, что он и не думал преувеличивать значение происходящего.

Уже одетая Эммануэль чмокнула его в щеку.

– Во всем виноват, безусловно, уксусный соус, – сообщила она ему.

– Не сомневаюсь.

– Ты знаешь, что это такое? – удивилась она.

– Как и все.

Жан посмотрел на него с хитрой улыбкой соучастника. И добавил каламбур в привычной ему манере:

– Эммануэль не сказала – закись азота[36].

– К счастью, – констатировал Лукас, чья привлекательная внешность и хорошее настроение весьма впечатлили присутствующих.

Эммануэль же увещевательным тоном заявила:

– Долго же мы тебя ждали! Где ты был?

– В местном баре.

– Что! Ты проводишь ночи в кафе?

– Я праздновал свою Нобелевскую премию с японскими друзьями.

– Сейчас не сезон для Нобелевских премий, – заметила Эммануэль.

– Ничего страшного, – ответил он. – Нет времени ждать.

Пенфизер протянул ему поднос.

– Нет, спасибо, – отказался молодой человек. – Я не пью после полуночи.

Потом он обратился к Эммануэль:

– Тебя, возможно, согрел коньяк?

Он с интересом осмотрел ее с ног до головы. И этот интерес был скорее эстетическим, чем медицинским, и все это почувствовали. Эммануэль ненадолго уединилась с ним. А потом объявила окружающим:

– Я могу снова надеть юбку, мне больше не холодно.

Она поискала глазами свою одежду и, обнаружив юбку, взяла ее кончиками пальцев ног, затем – пальцами рук, но при этом не торопилась надеть ее.

– Итак, вы считаете, что мои препараты способны кого-то заморозить? – спросил Лукас.

– Любое исследование может потерпеть неудачу, – хмыкнул Жан. – Но вы обязательно сумеете отразить удар.

– Достаточно не принимать одновременно гелиак µx и уксусный соус, – заявила Эммануэль.

Лукас в конце концов выразил интерес к этому каббалистическому элементу, о котором все уже прожужжали ему уши.

– Что это за ерунда? – поинтересовался он.