Эмоции в розницу

У меня давило в груди и щипало в глазах. Тело реагировало странно, и я думала только об одном: если Грег сейчас начнёт задавать мне вопросы или просить моего мнения или комментариев по поводу всего услышанного, я просто молча уйду, чтобы не упасть в обморок от потери сил прямо здесь. В конце концов, дарккоины за сеанс он получил наперёд, и я вольна распоряжаться оплаченным временем на своё усмотрение.

Но невероятная чуткость моего продавца эмоций, видимо, никогда не подводила его: не сказав ни слова, он просто принёс мне стакан воды. А затем удивил новым предложением. Точнее, просьбой:

– Я собираюсь набросать твой портрет, если позволишь. Прямо сейчас. Это будет недолго. Потом ужин, – Грег подмигнул, а Рик при слове ужин» поднял голову и издал звук, похожий на одобрительное урчание. Только сейчас я осознала, что пёс просидел у моих ног на протяжении всего сеанса.

Я не отказала Грегу в его просьбе. Хотя сама не испытывала ни малейшего интереса ко всему процессу и ни разу не попросила показать, что у него получается. Но я была рада этой своеобразной передышке и нашему обоюдному молчанию. Просто сидела, безучастно позируя и переваривая всё услышанное и «пережитое» за последний час. Странно, но в тот момент в голове не было никаких конкретных мыслей – скорее, невнятный шум. Однако не покидало ощущение, что эмоции, переданные мне Грегом через электроды, остались во мне и продолжают оседать где-то внутри. Не в голове, нет. Они пробирались в моё тело, блуждали в поисках пристанища, и, наконец, нахально обосновывались в облюбованном участке. Наблюдение за этими ощущениями так сильно захватило моё внимание, что я и не заметила, как Грег закончил набросок.

Во время ужина я отказалась от продолжения сеанса передачи эмоций.

– Кажется, мне хватит на сегодня впечатлений. Давай просто поедим?

Грег не стал возражать, и ужин мы провели в таком же молчании, а на мне не было ни повязки, ни электродов. Впоследствии, правда, я немного пожалела об этом, поскольку не запомнила, что именно мы ели. Также как не отследила, был ли приятен вкус еды. Просто машинально набивала рот, стараясь восстановить равновесие ума мыслями о незавершённых рабочих проектах.

* * *

В тот вечер я не стала включать автопилот по дороге домой, а села за панель управления глайдером сама.

Сработали компрессоры подачи воздуха. После короткого шипящего звука корпус глайдера приподнялся над поверхностью дорожного полотна и плавно устремился в сторону Центрополиса.

Огни ночного города сливались в бесконечные неоновые нити разных цветов.

Лавируя между другими глайдерами, я неслась по магистрали, пересекающей кольцо за кольцом, и мой взгляд то и дело выхватывал рекламные и мотивационные голограммы.

«Непрерывный карьерный рост – признак успешной личности».

«Правильно расставленные приоритеты – залог личного успеха».

«Успешное общество выбирает только лучших специалистов».

«К благополучию – через профессионализм!»

«Выгодный брачный контракт – фундамент будущего успеха и стабильности».

Две последние голограммы на моём пути рекламировали интернат, в котором я провела девять лет своей жизни. На первой рекламе находилось изображение воспитательницы в стандартной серебристой униформе, уводящей двоих маленьких деток в сторону здания интерната. Реклама содержала подпись:

«Ничто не должно отвлекать гражданина ОЕГ от профессионального развития».

На второй голограмме изображался круглый учебный зал, оснащённый большими интерактивными экранами. У каждого ребёнка – свой, отдельный.

Подпись на этой рекламе информировала:

«Пока родители добиваются успеха, воспитанники нашего интерната обеспечены всем необходимым».

Меня с головой накрыли воспоминания. Не помню, как оказалась дома, но всю ночь я не сомкнула глаз от назойливых мыслей.

Сначала я проводила сравнительный анализ между детством Грега и собственным. Я никогда не обнималась с родителями, ни разу не получала подарков ко дню рождения. Ни в интернате, ни в семье мы не отмечали никаких праздников – в нашем календаре были просто особые дни вроде даты создания Объединённого Евразийского Государства, окончания строительства города или начала нового календарного года. Мы фиксировали возраст новой цивилизации, но никто не организовывал по этому поводу никаких торжеств.

Я понятия не имею, есть ли у меня двоюродные братья и сёстры, да и как выглядит моя родная сестра, тоже не представляю. Хотя, тут можно особо и не гадать. Благодаря системе унификации все мы выглядим почти одинаково.