Эмоции в розницу

Слева от входа, у самой стены стоял, по всей видимости, диван с накинутым поверх него тонким покрывалом с какими-то интересными рисунками. Там же лежало несколько подушек с похожими узорами. Свет в комнате был приглушённым, но я не могла не обратить внимание на изображения, висевшие в застеклённых рамках над диваном. Вглядевшись, я поняла, что две из них также были, по всей видимости, каким-то замысловатым образом выполнены из ткани. На этих своеобразных картинах были изображены невообразимые существа с женскими головами и шеями, но с туловищем как у птиц. У них были огромные крылья с длинными шелковистыми перьями и такие же большие, переливающиеся разными оттенками хвосты. Головы этих диковинных и отчего-то завораживающих существ украшали золотые короны. Но, пожалуй, больше всего меня поразила картина, висевшая по центру, между двумя человеко-птицами. Она отличалась тем, что не была тканевой и напоминала мне те картины, которые висели дома у Грега. Сначала я не могла однозначно определить, что на ней изображено: для меня это были разрозненные цветовые пятна, наслаивающиеся друг на друга. Но подсознательно я ловила сигнал: это изображение мне знакомо. Я вспомнила, как Грег учил меня смотреть на картины, висевшие у него дома, отошла на шаг назад и попробовала, не вглядываясь в детали, одновременно увидеть картину целиком. Это был лесной пейзаж.

– Узнаёшь? – Грег уже вернулся в комнату и заметил мой интерес к изображениям.

– Пока не понимаю, – качнула я головой. – Кажется, я действительно уже видела эту картину, но не могу вспомнить, где.

– Потому что ты видела не саму картину, – Грег подошёл ближе. – Приглядись к дереву справа.

И наконец до меня дошло. Тёмный изогнутый силуэт, венчавшийся зелёной мохнатой шапкой, нависал над небольшим обрывом, в котором, прыгая по острым камням, веселился серебристый ручей.

– Это… та самая поляна, где мы сегодня…?

– Молодец, наблюдательная, – усмехнулся Грег. – Это действительно она.

– Значит, ты часто там бываешь?

– Это моё место силы, – пожал плечами Грег. – Я люблю его. А эту картину я писал поздней весной, много лет назад.

– Вот почему я не сразу узнала. Сейчас в лесу намного меньше листьев, и они совсем не зелёные. А эти? Что здесь изображено? Какие-то странные фигуры, – я указала на другие две картины.

– А это Сирин и Алконост, магические девы-птицы. Их вышивала моя сестра.

– А… она тоже придёт сегодня?

– Нет, она живёт далеко, в другом селении, со своим мужем и детьми.

Наконец, все расселись за широким деревянным столом, покрытом тканью из грубого светлого полотна. Нелли называла её «скатерть». И она тоже оказалась вышитой вручную.

– Вышивка – одно из древних женских ремёсел, – пояснила Нелли, заметив, как я разглядываю рисунок и провожу по нему пальцами. – Многие эмпаты бережно сохраняют это искусство из поколения в поколение.

Вот так я впервые в жизни очутилась на настоящем семейном ужине, где все собрались принимать пищу вместе. Диковинная для меня каша из репы, грибная подливка и квашеная капуста, напиток, приготовленный на отваренных фруктах и ягодах, хлеб домашней выпечки… Еда была незамысловатой, но теперь мне было понятно, откуда у Грега такие навыки в приготовлении вкуснейших блюд из самых простых продуктов. Поразительно, но хотя рядом находились почти незнакомые люди, не считая Грега, я не ощущала дискомфорта или потребности уединиться, как это бывало, когда я жила с родителями или в интернате.

Обстановка вокруг и вся ситуация выглядела слегка сюрреалистичной, будто я попала в параллельную реальность.

Мужчины оживлённо беседовали, то нахваливая ужин, то обсуждая машину Грега и возможные версии причин проблемы с батареей. Нелли всё суетилась, каждые пять минут подскакивая и предлагая кому-то из нас добавки или придвигая ближе какое-либо из блюд, при этом, как мне показалось, сама она почти ничего не ела. Вероятно, Энди тоже это подметил, потому что, когда Нелли в очередной раз стала предлагать добавку, он довольно строго заявил:

– Мама, мы всё возьмём, если захотим – тут из пелёнок уже все давно выросли. Ты сама-то чего не ешь толком?

– Так ведь хозяйка с пальчиков сыта! Я пока у плиты стояла, всего напробовалась, вот и не голодна, – заулыбалась Нелли, и я заметила, что при этом на щеках у неё проступили крохотные ямочки, из-за которых она стала выглядеть лет на двадцать моложе. Эмпаты вообще улыбаются так часто, что со временем, видя кого-то из них с серьёзным лицом, начинаешь думать, будто он зол на тебя.

Я же в течение всего ужина отмалчивалась, не желая привлекать к себе внимание, и, судя по всему, остальные относились к этому с пониманием. Никто не пытался меня разговорить, не задавал мне неудобных вопросов, но и не игнорировали моё присутствие. Каким-то образом я чётко ощущала, что если захочу вступить в разговор, то ко мне отнесутся со вниманием. Но намеренно вынуждать меня к общению никто не пытался.