Эмоциональная смелость

Нэнси сжалась, но мне было все равно. Хотя нет, не все равно. Мне нравилось это состояние. Мне хотелось выплеснуть эмоции. Я чувствовал себя сильным. Я ощущал себя защищенным от жестокости и агрессии. И чувствовал облегчение, поскольку внутреннее напряжение начало ослабевать.

Всё в той же гробовой тишине Ян, который до этого не проронил ни слова, спросил меня, могу ли я представить себя убивающим человека, если бы я оказался, скажем, в Сомали. Я тут же ответил «нет».

«Я вас боюсь», — сказал Ян.

Боится? Но ведь я так рьяно выступил против зла! Ему стоило бояться не меня, а тех, кто может представить себя убивающими человека.

Ян говорил о том, что гораздо глубже и важнее. Это должен понять каждый: когда мы начинаем проявлять сочувствие выборочно, нам всем есть чего бояться.

Мы чувствуем себя лучше, когда отделяем себя от людей, чье поведение нам не нравится. Нам кажется, что мы лучше их, что мы в безопасности, нас не за что упрекнуть. К сожалению, это ложная уверенность. Когда мы отделяем себя от какой-то категории людей, на которую вешаем ярлык «зла», выше вероятность, что мы начнем вымещать на них свой гнев и сами станем такими же жестокими, даже того не осознавая.

Я не говорю, что насилие или ужасное поведение нужно прощать. Люди, действующие деструктивно, должны нести за это ответственность. Но психологическое деление на «мы» и «они» делает опасными нас. Вскоре я убедился в этом на собственном примере.

Во мне всё еще кипели эмоции после нашего недавнего обсуждения, когда Гюнтер, один из участников семинара, приехавший из Германии, начал кричать что-то по-немецки и колотить теннисной ракеткой большой пенопластовый блок — один из инструментов, которые использует Энн на своем семинаре, чтобы стимулировать движение энергии.

Каждый раз, когда раздавался звук удара, меня передергивало. Его акцент, возгласы, удары вызывали в памяти рассказы моей семьи о Холокосте. Во время войны моя мать и ее семья прятались во Франции. Врач убил новорожденную сестру моей матери, Ариэль, потому что та была еврейкой.

Я представил Гюнтера в нацистской форме: холодные глаза под военной фуражкой со свастикой. Меня переполняли ярость, горе и страх. Меня трясло, как в ознобе. Перед глазами стояла картина: крошечная Ариэль, завернутая в одеяло.

Я поднял ракетку и со всей силой запустил ее в пенопластовый блок. «Хватит, — завопил я, окончательно теряя самообладание и контроль над собой. — Хватит орать. Хватит ненависти. Хватит насилия».

В тот момент я мог бы убить Гюнтера.

Но Гюнтер не был нацистом. Он был программистом с немецким акцентом.

Иными словами, я не хотел убивать Гюнтера за то, что он сделал. Я был готов убить его за то, что он олицетворял. За его акцент. В тот момент — и сейчас, когда я это пишу, у меня мурашки бегают по спине — нацистом был не Гюнтер, а я.

В других обстоятельствах, — возможно, если бы мы росли в другой семье с другими принципами и установками, — кто может поручиться, каким бы был наш выбор? Любой из нас способен на что угодно. И пока мы этого не признаем, каждый рискует стать тем человеком, которого он сам больше всего ненавидит. Мы готовы вымещать свой гнев на других, чтобы защитить свое представление о нас самих.

Речь не только о глобальном, но и о повседневной жизни и обычных отношениях. Каждый раз, когда мы в изумлении думаем или говорим: «Как он мог такое сотворить? Что он за человек? В голове не укладывается!» — мы противопоставляем себя этим людям, считая их однозначно плохими, а себя — однозначно хорошими.

И тогда в худшем случае мы становимся опасны, а в лучшем оказываемся слабыми лидерами. Наша уверенность в себе снижается, поскольку строится на зыбком песке — на том, какими мы хотим себя видеть, а не на том, какие мы на самом деле.

До боли стискивающий теннисную ракетку, злой до потери самообладания, готовый убить — неужели это я? Да. Временами вы тоже можете быть такими. Признавать это неприятно, но необходимо. Только когда у нас хватит мужества почувствовать, что ладонь сжимает ракетку, — открыто взглянуть в лицо своей «темной стороне», — мы узнаем, кто мы. И тогда мы сможем действовать решительно и эффективно.

Человек — вы и я — существо очень сложное. Личность складывается из многих аспектов и качеств, нередко противоречивых. Секреты, которые мы храним о себе, делают нас уязвимыми (ведь мы боимся разоблачения), а признание всех своих сторон, включая «темную», помогает быть уверенными в себе, потому что нам больше нечего терять и ничего не надо доказывать. У нас отпадает необходимость кем-то казаться, пытаться доказать свою значимость, и мы начинаем жить той жизнью, которая значима для нас.

Глава 6

Дело не в достижениях

Перестаньте беспокоиться о своей значимости

Много лет — фактически сколько он себя помнил — Шейн был владельцем и управляющим успешного паба в своем родном городке в Ирландии. Его знал весь город. У него было немало друзей, многие из них заходили к нему перекусить и пропустить по стаканчику. Шейн был счастлив.