Эмоциональный мозг

На протяжении длительной эволюции эмоции принимали участие в регулировании не только размеров, но и качественного состава популяции. С этой функцией эмоций мы столкнулись при изучении их влияния на здоровое и патологически измененное сердце [Вайнштейн, Симонов, 1979].

Суммируя данные литературы и результаты собственных экспериментов, мы, по-видимому, имеем право утверждать, что любые — положительные и отрицательные, стенические и астенические остро протекающие эмоции безвредны для здорового сердца. Призыв «беречь здоровье», избегая отрицательных эмоций, не только неприемлем этически, как призыв к равнодушию и социальной пассивности, но не имеет оснований и с чисто медицинской точки зрения.

Картина становится принципиально иной, когда мы имеем дело с патологически измененными сердечной мышцей и коронарными сосудами. Подобно другим острым функциональным нагрузкам (и в большей мере, чем многие другие нагрузки!) эмоциональное напряжение способно привести к драматической декомпенсации имеющегося периферического дефекта. В этих условиях особо вредоносными оказываются не положительные и не активно-агрессивные реакции с характерными для них симпатическими сдвигами, но пассивно-оборонительные состояния тревоги, депрессии, чувства вины, сопровождающиеся симптомами относительного преобладания парасимпатического отдела вегетативной нервной системы. Подобное заключение находится в согласии с учением Л. А. Орбели об универсальном адаптационно-трофическом влиянии симпатического отдела вегетативной нервной системы и противоречит широко распространенной версии о вредоносном значении «адренергических» эмоций гнева, возмущения, ярости с типичными для них сдвигами симпатической природы.

Сложнее обстоит дело с хроническими эмоционально-отрицательными состояниями, возникающими в ситуации длительно сохраняющихся производственных, бытовых и семейных конфликтов. Клинико-физиологические исследования показывают, что и этот класс эмоциональных состояний способен оказать влияние на сердечно-сосудистую систему только определенной категории лиц, принадлежащих к определенному конституционально-психологическому типу [Friedman, Brown, Rosenmann, 1969; Ганелина, 1975]. Если мы обратимся к конкретным психологическим чертам этого типа (торопливость в достижении цели, нетерпимость к окружающим, неспособность переключения от работы к отдыху и т. д., и т. п.), то убедимся, что речь идет не столько об эмоциях, сколько о потребностях и мотивах. Среди представителей «сизифова» или «стресс-коронарного» типа почти не встречаются субъекты с явным доминированием материально-биологических или идеальных (духовных, творческо-познавательных) потребностей. В своем большинстве они, как правило, гиперсоциальны, причем занимают или стремятся занять в группе место, не соответствующее их природным задаткам. «Лидер», оказавшийся в положении «ведомого», или идеальный «ведомый», которому обстоятельства навязали социальную роль «лидера» — вот типичные примеры ситуаций, формирующих «стресс-коронарную» личность. Возникающие при этом отрицательные эмоции являются не первопричиной, но лишь индикатором мотивационной дисгармонии. Исследуя особенности личности больных, страдающих язвенной болезнью желудка, двенадцатиперстной кишки и хроническим неспецифическим язвенным колитом, В. П. Белов [1971] пришел к выводу о том, что для этих лиц характерны тревожность, раздражительность, гиперсоциальная исполнительность, болезненное чувство долга и приверженность этическим стандартам.

Ф. В. Бассин и В. Е. Рожнов [1975] совершенно правы, подчеркивая, что главным источником хронической эмоциональной напряженности, время от времени возникающей в жизни современного человека, являются не пресловутый «информационный взрыв», не усложнившаяся технология, возросшие скорости и т. п., а межличностные конфликты, особенно серьезно сказывающиеся на здоровье лиц определенного склада.

Оценивая всю совокупность накопленных к настоящему времени данных, мы не можем разделить версию о сердечной патологии нейрогенного происхождения как о «болезни цивилизации», возникшей в силу того, что человек вынужден подавлять внешние проявления своих агрессивных инстинктов и вежливо улыбаться обидчику вместо того, чтобы крушить все на своем пути. О какой «болезни цивилизации» может идти речь, если механизм инфаркта миокарда был сформирован эволюцией уже у реликтовых лососевых рыб. В качестве рабочей гипотезы мы склонны рассматривать сердечно-сосудистую патологию нейрогенного происхождения как результат длительной эволюции одного из механизмов, обеспечивающих стабильность и качественное совершенствование популяции за счет элиминирования плохо адаптирующихся особей в определенных условиях существования наших далеких предков [Симонов, 1972]. «При регуляции филогенетических изменений, — пишет М. С. Гиляров, — по принципу сложной обратной связи, изменение, возникающее в любом звене, ведет к усилению исходного изменения. Такие связи и направляют филогенез, и ускоряют его течение» [Гиляров, 1976, с. 75].