Empire of Liberty: A History of the Early Republic, 1789-1815

Казалось, что Британия находится на грани краха. Хлеба не хватало, и грозил голод. Мятеж охватил Королевский флот. Акции на британской бирже упали до рекордно низкого уровня, а Банк Англии был вынужден приостановить выплаты золота частным лицам. Генерал Корнуоллис, проигравший Йорктаун и ставший генерал-губернатором Британской Индии, был глубоко встревожен. "Раздираемые фракциями, без армии, без денег, полностью полагаясь на флот, которому мы, возможно, не сможем заплатить, и на лояльность которого, даже если сможем, нельзя положиться, как, - спрашивал он, - мы выйдем из этой проклятой войны без революции?"4

Для Джефферсона и республиканцев война с Францией была немыслима, и ее нужно было избежать практически любой ценой. Война сыграла бы на руку федералистским "англоманам" в Америке и разрушила бы республиканский эксперимент повсюду. В этой запутанной и эмоциональной атмосфере Адамс назначил во Францию комиссию из трех человек для ведения мирных переговоров - Чарльза Котесуорта Пинкни, министра, которого отказались принять французы; Джона Маршалла, умеренного федералиста из Вирджинии; и Элбриджа Джерри, причудливого друга Адамса из Массачусетса, который был еще более антипартийным, чем сам Адамс.

Министр иностранных дел Франции Шарль Морис де Талейран-Перигор, как и Джефферсон, был известен своим изяществом и умением скрывать свои чувства. В данный момент он не спешил вести переговоры с Соединенными Штатами и не считал, что это необходимо. Америка не представляла угрозы для Франции, считал он, и большинство ее жителей, похоже, сочувствовали французскому делу. На самом деле Джефферсон советовал французским дипломатам в Америке, что промедление - лучшая линия для французов, потому что, как он и многие другие полагали, война между монархической Британией и революционной Францией не продлится долго. Франция завоюет Британию, как завоевывала другие страны Европы.

Однако Директория, возглавлявшая французское правительство, была не так сильна, как предполагали победы ее армии на континенте. Ее власть не только шаталась и все больше зависела от армии, но она отчаянно нуждалась в средствах и не проявляла интереса ни к чему, кроме как к выколачиванию денег из своих государств-клиентов и марионеточных республик. Поэтому, когда американские посланники прибыли в Париж в октябре 1797 года, они были встречены рядом унизительных условий еще до начала переговоров. Агенты Талейрана и Директории, позже названные "X, Y и Z" в опубликованных в Америке депешах, потребовали, чтобы американское правительство извинилось за враждебную речь президента Адамса в Конгрессе в мае 1797 года и взяло на себя ответственность за все непогашенные французские долги и компенсации, причитающиеся американцам. В то же время эти французские агенты настаивали на том, чтобы Соединенные Штаты предоставили Франции "значительный заем" и дали Талейрану и Директории крупную сумму денег для их "личного пользования", то есть солидную взятку в пятьдесят тысяч фунтов. Только в этом случае французское правительство могло бы принять американских комиссаров.

За этими просьбами последовали едва завуалированные угрозы. Нейтралитет Америки, по словам французских агентов, больше невозможен: все страны должны помогать Франции или считаться ее врагами. В апреле 1798 года, после нескольких месяцев дальнейших обсуждений, отвращенные Маршалл и Пинкни вернулись в Соединенные Штаты. Джерри, опасаясь, что война с Францией "опозорит республиканизм и сделает его предметом насмешек деспотов", остался.5

Тем временем Франция постановила, что любое нейтральное судно с английскими товарами может быть конфисковано - фактически отрицая, что свободные корабли означают свободные товары, и заявляя о своем праве конфисковать практически все американские суда в открытом море. Президент получил депеши, которые написал Маршалл, описывающие "дело XYZ" и крах переговоров с Францией. Не раскрывая депеш, Адамс в марте 1798 года сообщил Конгрессу о провале дипломатической миссии и призвал вооружить торговые суда Америки.

Ничего не зная о содержании депеш, вице-президент Джефферсон был в ярости от необдуманного и иррационального, по его мнению, поведения президента. Он считал, что послание Адамса было "почти безумным", и полагал, что отказ администрации обнародовать депеши был прикрытием. Он продолжал призывать своих друзей-республиканцев в Конгрессе отложить любые дальнейшие шаги к войне. "Если бы мы могли выиграть этот сезон, - сказал он Мэдисону, - мы были бы спасены".6