Empire V. Бэтман Аполло

— Это очень трогательная история. Ваша прошлая Иштар… Когда она была молодая, она чем-то походила на твою Геру. А Энлиль напоминал тебя. Оба недавно стали вампирами. И у них был смешной полудетский роман, совсем как у вас с Герой. Который точно так же ничем не успел кончиться. Потому что Великой Мыши срочно потребовалась новая голова.

— Не может быть, — сказал я.

— Может, — ответила Софи. — Покойная Иштар сама тебе об этом говорила. Намекала с предельной ясностью. Только ты ничего не понял.

Я напряг память.

— Подожди… Это когда я спускался в Хартланд во второй раз? Она сказала, что у Энлиля была похожая на Геру подруга. И до кровати у них так и не дошло. А потом сострила про черную мамбу — есть такая жутко ядовитая змея. Мол, если не просить, чтобы она тебя укусила, можно долгие годы наслаждаться ее теплотой… Я думал, она просто советует мне быть осторожнее с Герой… Ты хочешь сказать, подругой Энлиля была она сама?

Софи кивнула.

— Это настоящая вампирическая love story, — сказала она. — Невероятно красивая. Но ее не афишируют. А я считаю, зря…

— Так что за история? — спросил я.

— Когда Иштар стала Великой Мышью, она сначала думала, что потеряла Энлиля навсегда. Во всяком случае, в качестве любовника. Потому что у нее больше не было тела.

— Логично, — сказал я, просто чтобы не молчать.

— Но потом она укусила тогдашнего вампирского старшину Кроноса и узнала много нового. Она узнала про undead. Про простых и про великих.

— А чем они отличаются?

— Простые undead получают доступ к миру теней, оставаясь при этом живыми. Они могут входить с анимограммами в контакт, и все. А вот вампиресса, которая становится Великой Мышью — уже великая undead.

— Почему?

— В определенном смысле она действительно умирает, когда лишается тела. После этого она отпечатывается в лимбо в том возрасте и состоянии духа, в котором ей отделили голову. Но одновременно она продолжает жить среди нас — в качестве Великой Мыши. Поэтому она существует одновременно как живое существо и как анимограмма в лимбо. Великая Мышь способна поддерживать контакт со своей анимограммой. Она может ощутить себя обычной женщиной, если спускающийся в лимбо ныряльщик оживит эту анимограмму лучом своего внимания. Мало того, Великая Мышь может таинственным образом воздействовать на самого этого ныряльщика. Теперь понимаешь?

— Не до конца.

— Когда ваша прошлая Иштар стала Великой Мышью, она первым делом выцедила всю красную жидкость из своего мертвого тела. И превратила ее в препараты. Чтобы им с Энлилем хватило на всю жизнь. А Энлиль из любви к ней стал ныряльщиком. И проводил дни и ночи в лимбо с ее анимограммой. Вернее, с ней самой — потому что для Великой Мыши невозможно разделить анимограмму и живую сущность.

У меня возникло мрачное предчувствие.

— Но Великая Мышь ведь на самом деле не в лимбо? — спросил я. — Она ведь в реальном мире? Она жива?

— Про Великую Мышь нельзя сказать ничего определенного. О ней могут судить только величайшие из undead. Говорят, что ее человеческая голова переживает все происходящее с ее анимограммой. Днем Иштар следила за миром в качестве Великой Мыши, а когда засыпала, она опять превращалась в ту девушку, которую любил Энлиль. И они встречались на цветущем лугу своей юности…

— Повезло мужику, — сказал я.

— Повезло, — согласилась Софи, даже не заметив моего сарказма. — У него до старости лет была юная возлюбленная. Потому что анимограммы не старятся. И они превратили самое жуткое из пространств в подобие дома свиданий. Вампирам, Рама, иногда свойственно подлинное величие…

Я почувствовал себя совсем плохо. Уже не предчувствия, а предельно ясные выводы и железобетонные определенности следовали из ее слов — а я все пытался не пустить их в свое сознание. Но сопротивляться дальше было невозможно.

— Ты хочешь сказать, что Гера… То есть Иштар послала меня учиться на ныряльщика именно поэтому?

Софи засмеялась.

— Ну вспомни сам. Она укусила Энлиля, чтобы принять дела. А уже через минуту велела тебе ехать учиться на ныряльщика. Ты способен прослеживать простейшие причинно-следственые связи?

Я попытался снова обнять ее за шею, но она поймала мою руку и отвела ее в сторону — деликатно, но твердо.

— Способен, — вздохнул я. — Что, я тебе разонравился?

— У тебя есть девушка, — сказала она. — И эта девушка тебя ждет.

— Это не девушка, а анимограмма, — ответил я. — Сплошной ужас просто.

Софи пожала плечами.

— Ты вампир. С великой властью приходит и ноша. Каждый из нас несет свой гроб.

— Что-то мне не нравится такая версия личной жизни, — сказал я. — Как будто мне надо нырять в омут, на дне которого плавает отрывной календарь с одной и той же мертвой телкой. И мне теперь предстоит листать его день за днем.

— Это не календарь, — сказала Софи. — Она будет жива настолько же, насколько будешь жив ты. Самое интересное…

Софи задумалась.

— Что? — спросил я.