Эмпузион

Все они находились на плоском участке территории в лесу, совсем недалеко от места, где Войнич впервые увидел тунчи. С парня стащили куртку, которую один из углежогов явно намеревался присвоить, потому что осторожно перевесил через руку. Стали стаскивать и пуловер с рубашкой, а когда обнажилась его грудная клетка, белая и лишенная хотя бы одного волоска, вдобавок, с теми несчастными, увеличенными сосками, долгое время гоготали. Войнич закрыл глаза и чувствовал, что уплывает в какие-то иные края, внезапно ему показалось, будто он поднимается над землей, будто бы висит в воздухе и что через мгновение улетит в небо будто аэростат, только сильные, безжалостные руки углежогов стаскивали его на холодную, сырую лиственную подстилку. У них в карманах были спрятаны ремешки, которыми, весьма умело, они привязали Мечислава к лежащему буковому стволу, так что шершавая кора больно впивалась в спину. Углежоги очень спешили, уже становилось темно, а на востоке начинал маячить легкий, более светлый отсвет – парень видел, что его мучители поглядывают в ту сторону с беспокойством.

Еще ему хотели стащить штаны, когда Войнич почувствовал вибрацию древесного ствола под собой и лесной подстилки под ногой (одна туфля с ноги свалилась), и словно бы жужжание, низкий, вибрирующий звук, неприятный для уха. Откуда-то издали, с вершины горы начали доноситься нарастающие с каждым мгновением шумы: лай, грохот, глухое громыхание и – казалось – то воркование, которое Войничу было уже известно, только теперь гораздо более громкое, дикое и беспорядочное. На лицах его преследователей, которые мгновенно побледнели и вытянулись, нарисовался невообразимый ужас. Углежоги отпустили парня и в панике помчались в сторону деревни, бросая ремешки и топоры, теряя рукавицы и шапки.

- Не взяли его! Не взяли! – кричали они. – Бегите!

А потом еще:

- Стулья, стулья!

Войнич дергался, но каждое движение стирало ему кожу на спине до крови и болезненно ранило позвоночник. Звук нарастал, только Мечислав не был уверен, рождается ли он снаружи или берется из самой средины его головы – этот звук походил на тот звон, который звучит, когда у тебя горячка, или когда ныряешь в воду, и давление напирает на барабанную перепонку.

Войнич мигает, потому что все видит сине-зеленым, будто бы он неожиданно очутился под водой – как тогда, когда, будучи ребенком, тонул в пруду, потому что под ним провалился лед. А небо сделалось каким-то твердым и неизменным; оно очень конкретное; если подпрыгнуть, в него можно стукнуться головой. Мигающие глаза выхватывают из путаницы ветвей, листьев и древесных стволов формы, которых раньше они никогда не видели. Но ведь те были здесь всегда. И теперь Мечислав видит: стройные формы гибких тел, немного человеческих и немного звериных, а то, что он принимал за кучу листьев – это тоже форма, бронзово-коричневое лицо с прожилками, как у листа, лицо, которое поворачивается к нему; глаза эти темны, но через мгновение эти глаза превращаются в два желудя, и лица уже нет. Только… погоди, погоди, это лицо уплывает куда-то в сторону…

Мы здесь, несколько измененные, но такие же, как и раньше; теплые, но и холодные, глядящие и слепые. Мы существуем здесь, тут наши руки из сгнивших веток, наши животы, соски из грибов-дождевиков, лоно, что переходит в лисью нору, в глубины земли, и сейчас ухаживает за лисятами. Ты видишь нас наконец, Мечислав Войнич, храбрый инженер из плоских, безлесных степей? Видишь нас, несчастное людское существо, занимающееся сушением листьев, чтобы вклеить их в гербарий и спасти от разложения и смерти?

- Помогите! Hilfe! – закричал Войнич, но, странно, голос его завяз возле самого лица, так что он, совершенно оглушенный, даже сам себя не услышал. С огромным трудом ему удалось высвободить привязанную к стволу руку. Она вся была в крови и дрожала. Трясясь всем телом, Войнич пытался отвязать и другую руку, только пальцы не попадали туда, куда следовало. Он видел лишь скатывающиеся сверху шишки, словно бы их двигало ветром.

Что-то спускалось сверху, что-то сдвигалось вниз, напирало. Несчастный Войнич горячечно распутывал очень крепко привязанные ступни, но застыл, когда увидел нас.