Enchanté (СИ)

— Ты очаровательно благовоспитанный. — Винда встала, задержалась у зеркала, единым взмахом палочки вернув прическе и платью обидно первозданный вид и улыбнувшись Тесею через плечо. — В том и прелесть быть чистокровным бездельником — ты ничем не занят и свободен в любую секунду отправиться на торжество к точно так же ничем не занятым.

— Заманчиво звучит!..

Фыркнув, Винда приманила из угла комнаты свою шляпу и подвела итог:

— Значит, ты ищешь своего друга, а я займусь приглашениями. И я совсем не рискую: Кэрроу же не накинется на меня посреди суаре! Ведь так?

Она обернулась к нему от зеркала, капризно-умоляюще-ждущая, и Тесей счастливо согласился:

— Так.

Они много раз поцеловались на прощание, а потом она все-таки трансгрессировала и осталась стоять у него перед глазами, как ожог у засмотревшегося на солнце. С трудом Тесей заставил себя вспомнить их план и сдвинуться с места. Привел себя в порядок, в свете чрезвычайного положения одолжив у Риччи мыло и бритву, подождал еще немного — вдруг тот все же вернется к себе — и, оставив у портье записку для друга, отправился уже знакомой дорогой в полицейский участок, оттуда в госпиталь, и там ему сообщили, что Певереллов вчера похоронили на их семейном участке на Пер Лашез.

Снова туда… Наверное, это что-то значит: что в Городе любви он чаще всего бывает на кладбище.

Где именно на Пер Лашез искать захоронение Певереллов, Тесей не представлял и потратил уйму времени на общение со смотрителями и попытки объяснить им, что и по какой причине ему надо. В конце концов (и за щедрый гонорар) его сопроводили к местам всех погребений за минувший день, и третье оказалось нужным.

Рыхлая, мокрая чернота недавно потревоженной земли, имена свежими шрамами на каменном надгробии… К ним льнул букет невероятно красивых роз: темно-пурпурных, зрело раскрывшихся, в бриллиантовых брызгах дождя. Тесей долго смотрел на эти цветы, на могильный камень за ними. «Дафна Певерелл». Может, это собственная жизнь в нем бунтовала против чужого тлена, но он подумал, что все это совсем не вяжется с Дафной, светлой и легкой, как фея: тяжелый камень, грубо дорогие цветы. Но надо было найти Риччи. Он, конечно, здесь был, служитель вспомнил его по описанию, но после похорон не появлялся. И в своей гостинице тоже. Куда он мог отправиться отсюда? Тесей раздраженно стиснул хрустнувший в руке карандаш и нашарил в кармане с ним рядом сложенную карту Парижа, на которой он и Винда вчера отмечали адреса Пьеров Делилей. Отыскав ближайший выход с кладбища, он наугад выбрал улицу и направился по ней, разглядывая вывески и в каждом питейном заведении справляясь о госте определенной наружности. Это было не слишком результативно: пьяных солдат хватало всюду, и вспомнить одного конкретного без таких незабываемых особенностей как шрам через все лицо или отсутствие руки никто, разумеется, не мог. После восьмого паба Тесей был вынужден признать поражение. Добравшись до Place Cachée, он послал сову Долишу из министерства с парой вопросов по делу и, поколебавшись немного, заглянул в случившийся напротив почты книжный магазин. Брат, как Тесей помнил, занимался своими звериными делами с палочкой больше в зубах, чем в руке — так может, и у него получится обойтись без магии? Может же во Франции водиться какой-нибудь зверь с острым нюхом и умением находить пропажу по самому слабому следу безо всякой тренировки…

Лай гонявшего окопных крыс Фламбо вспомнился так живо и громко, что перехватило дыхание.

— У вас есть что-нибудь о животных? — спросил он продавца и услышал в ответ вполне ожидаемое перечисление справочников по уничтожению, после чего его сопроводили к нужной полке и оставили изучать небогатый выбор изданий по вопросам магозоологии самостоятельно.

А если бы была палочка, он нашел бы Риччи в два счета. Это бесило.

Тесей сам не верил, что не зря тратит здесь время, но сейчас какая угодно магия давала ему почувствовать себя делающим что-то толковое, пусть даже магия эта заключалась в академическом занудстве про размах крыльев докси и рацион шишуг, а не в тринадцати дюймах ясеня с единорожьим волосом внутри. Он долистал до конца «Справочник чудо-фермера» и взялся за следующий томик, с трудом разбирая незнакомые названия неведомо каких существ.

Boursouf, fangieux, jobarbille…

Взгляд задержался на силуэте сказочно-утрированной девушки: талия с нитку, длинный шлейф и волосы каскадом завитушек до самой земли.

«Nymphe», прочитал он наконец более-менее внятное название. «Существо, родственное феям, отличается невероятной музыкальностью и способностью воспроизводить услышанные мелодии. Относительно разумно, потенциально способно к человеческой речи. Обладает чутким нюхом и обитает среди растений с сильными запахами, о которых усердно заботится».

Чуткий нюх и относительная разумность. Чего ему еще?